Русская религиозно-философская мысль в начале ХХ века. Ирина Воронцова

3. Гиппиус, которая также, как и ее супруг, в целом отрицала влияние Вл. Соловьева на религиозные замыслы Д. Мережковского, в книге «Дмитрий Мережковский» вспоминала, что в 1897–1900 гг. они часто встречались с Вл. Соловьевым у баронессы Икскуль[37], у графа М. Прозора[38], вместе читали свои произведения на литературных вечерах и, по ее мнению, явно «должны были… сойтись с Владимиром] Соловьевым, но этого почему-то не случилось»[39]. Вместе с тем очевидно, что учение Вл. Соловьева о всеединстве находит свое отражение в построениях Д. Мережковского о «религиозной общественности», единстве Космоса и Церкви («плоти» и «духа») в предполагаемой им эпохе Третьего Завета, но не в исповедании «религии Святого Духа» (Вл. Соловьев), т. к. каждый из них понимал последнее по-своему. Странным образом идея «троичности» из неопубликованной ранней работы Вл. Соловьева проникла в религиозные представления Д. Мережковского и отразилась в форме устроения религиозных общин из трех человек, объединенных платонической любовью[40].

      Нельзя не подчеркнуть увлечение Д. Мережковского «религией „плоти“ Розанова» (Н. Бердяев) на фоне эстетической убежденности в том, что только религия способна придать глубину и жизни, и культурному творчеству[41]. С. П. Бельчевичен, считая, что проблематика «пола» складывается у Д. Мережковского под влиянием воззрений писателя В. Розанова, не отмечает разницы в их отношении к значению пола, о чем здесь будет упомянуто ниже. Для Д. Мережковского пол, вернее, преодоление его стало частью его представлений об отношениях внутри Божества. Н. Бердяев писал в «Новом христианстве», что «Розанов, несомненно, предопределил подход Мережковского к христианству»[42], очевидно, имея в виду пропаганду В. Розановым «святости» пола. Отношение самого Д. Мережковского к В. Розанову можно было бы выразить в нескольких цитатах, как-то: Розанов – это «явление антихристианства более страшное, чем Ницше»[43]; «Достоевский ужаснулся бы, увидев, кого произвел на свет в лице этого ученика своего», «дошел он до таких метафизических крайностей бунта, которые не снились революционерам – позитивистам… в этом не его вина»[44]; «кажется, никто из отступников не приступал… так вплотную ко Христу, как Розанов»[45]. Вместе с тем, судя по отношению к нему, открывающемуся в письмах Д. Философова к В. Розанову, писатель долгое время стоял перед «триумвиратом»[46] в ореоле учителя.

      3. Гиппиус сообщает, что семья Д. Мережковского вовсе не была религиозной и «несомненно, что в детстве никакая религиозность… маленького Митю не окружала»[47], зато в нем всю жизнь жил «живой интерес ко всем религиям, буддизму, пантеизму, к их

37

Очевидно, Гиппиус имела в виду баронессу Варвару Ивановну Икскуль фон Гильденбрандт.

38

Граф Маврикий Эдуардович Прозор, дипломат, знаток и переводчик Ибсена (на французский язык). В 1903 г. в Париже М. Прозор выпустил переведенную им на французский язык книгу Д. Мережковского «Толстой и Достоевский».

39

Гиппиус-Мережковская 3. 77. Дмитрий Мережковский. Париж, [б. г]. С. 74.

40

См. о юношеской работе философа о Софии: Гайденко 77.77. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М., 2001.

41

Будучи сам писателем, Д. Мережковский считает, что единственным полным выразителем метафизической реальности может быть лишь «символизм».

42

Бердяев 77. Новое христианство (Д. Мережковский) // Бердяев Н. Типы религиозной мысли в России // Собр. соч., 1988. T. 3. С. 488.

43

Мережковский Д. Религия и революция // Мережковский Д. Не мир, но меч. СПб., 1911. С. 67.

44

Там же.

45

Мережковский Д. Религия и революция. С. 70.

46

Д. Мережковский, 3. Гиппиус, Д. Философов не одно десятилетие составляли коллектив единомышленников, длительное время проживая вместе.

47

Гиппиус-Мережковская. 3. Н. Дмитрий Мережковский. С. 40