Русская религиозно-философская мысль в начале ХХ века. Ирина Воронцова

революции есть, между прочим, и „бесы“, в этом нет сомнения, – пишет Д. Мережковский. – Но одни ли „бесы“? Не происходит ли и в ней, как во всяком всемирно-историческом явлении, борьба Божеского с бесовским? Вопрос не в том, что победит… но… чему желать победы»[259]. Если, по Мережковскому, Святой Дух присутствует как направляющая сила в религиозно-революционном движении, то говорить о «революционном человечестве, последнем нарушителе всемирной субботы – церковной государственности», что «в этом человеке бес» – означает говорить «хулу на Духа»[260]. Потому, что «Христос есть вечное „да“ всякому бытию, вечное движение вперед… от космоса к Логосу… к Боговселенной… Антихрист есть вечное „нет“… вечное движение… к хаосу… в Духе небытия. В этом смысле, – выводит Д. Мережковский, – Христос – религиозный предел всякой революции[261]; Антихрист – религиозный предел всякой реакции»[262].

      У революции свои «священномученики», казненные революционеры есть «лежащие под жертвенником души убиенных за Слово Божие», – пишет он в статье «Бес или Бог»[263]. Д. Мережковскому кажется, что «сам Достоевский предчувствовал, что революции можно дать религиозное толкование совсем иное, чем то, которое он дал»[264]. Наконец он приходит к заключению, которое оправдает и революцию, и призыв «революционно-религиозного» нового сознания к борьбе за новый религиозный порядок: «Бес, выходящий из революции, эти мученики без Бога» – это «крестоносцы без креста», а «те, кто мучает их во имя Бога… похожи на стадо бешеных свиней, летящих… в пропасть»![265]

      «…Речи о революции… в устах Мережковского звучат неверными тонами, не связанными с его общей идеей о Богочеловеческом царстве», – писала в 1909 г. Л. Щеглова[266]. А. Мейер в своих воспоминаниях о 1908 г. отмечал, что «на защиту» революционного «духа и были направлены старания Д[митрия] С[ергеевича] М[ережковского]. …Единственное место, где говорилось о революции, где сохранялась вера в ее реальность, было ПРФО», направляемое мережковцами[267]. Теперь, по прошествии лет, мы знаем, что члены кружка Д. Мережковского в ходе развертывания марксистами пропаганды революции распространяя свои религиозные взгляды, приняли и допустимость насилия в вопросе о религиозной революции (протоколы ПРФО 1916 гг.). Можно утверждать, что революция не была для Мережковского «образом», в ней он видел способ и силы для воплощения «нового религиозного сознания», порядка «нового религиозного бытия» новой религиозной общественности и новой Церкви.

      Примерно в 1909—1910-х гг. молодой студент Санкт-Петербургской духовной академии А. Введенский становится частым гостем в салоне Мережковского и Гиппиус. Модные писатели обращают внимание на студента, у последнего здесь завязываются литературные

259

Мережковский Д. В тихом омуте. С. 40

260

Мережковский Д. Не мир, но меч. С. 28.

261

Характерна в этом аспекте небольшая статья в журнале «Век» В. Ф. Эрна, которого в эти годы уже трудно отнести к приверженцам «религии» Д. Мережковского, но его мнение о «благословении» революции свыше совпадает с тем, что исповедует Д. Мережковский. Отзываясь на недоумение автора книжки «Христос в революции» Б. Демчинского, В. Ф. Эрн разъясняет, что «Христос, как Логос, как всепроникающая и всепреобразующая сила присутствует и действует… во всех событиях, ужасами которых искушается г. Демчинский» (см.: Эрн В. Христос в революции // Век. 1907. № 7. С. 83).

262

Мережковский Д. В тихом омуте. С. 57. Эта аргументация будет востребована обновленцами в 1922 г.

263

См.: Мережковский Д. Бес или Бог // Мережковский Д. Не мир, но меч.

264

Мережковский Д. Религия и революция //Мережковский Д. Не мир, но меч. С. 57.

265

Там же. С. 56–57.

266

Щеглова Л. В. Д. Мережковский… С. 32.

267

Мейер А. А. Петербургское религиозно-философское общество // Вопросы философии. 1991. № 7. С. 110.