Дело наследника цесаревича. АНОНИМУС

слугу – то есть за того, кем он на самом деле и является.

* * *

      С другой стороны, мог ли он вообще взять Ганцзалина? Когда Загорский сообщил помощнику, что отправляется в Китай один, в глазах китайца блеснула ярость.

      – Как это – один? – прорычал помощник. – Почему один? Я не отпущу господина одного.

      – Как хочешь, – с напускным безразличием сказал Загорский. – Только, во-первых, кроме Китая придется поехать еще и в Японию…

      Ганцзалин поморщился: а во-вторых?

      – Во-вторых, надо будет лететь до Гонконга на воздушном шаре.

      Помощник переменился в лице и больше к этой скользкой теме не возвращался. Коллежский советник знал о его панической боязни высоты, а Ганцзалин знал, что он об этом знает. Видимо, поэтому китаец надулся и до выхода хозяина из дома не желал с ним разговаривать, полагая, что тот специально подстроил полет на аэростате, чтобы не брать с собой его, Ганцзалина.

      Теперь Загорский стоял за восемь тысяч верст от Петербурга и смотрел, как на речной волне качаются сплетенные из тростника плавучие дома, в которых копошились чумазые дети. Были ли это пришлые племена вроде народности шуэй – разновидность китайских водных цыган – или на лодки перебрались здешние парии, которым не находилось уже места для жизни на твердой земле, Загорский сказать не мог. С некоторым страхом наблюдал он за маленькими детьми, которые в любой момент могли оступиться, упасть в воду и стать жертвой прожорливой речной стихии. Впрочем, матери, кажется, заботились об их безопасности – каждому китайскому дитяте привязывали к туловищу куски дерева, которые могли бы держать ребенка на поверхности, пока крепкие их мамаши, орудовавшие веслами на корме, не выловят своих отпрысков из воды.

      Около четырех часов вечера пароход наконец причалил к пристани. Китайские военные суда, стоящие тут же, салютовали приветственными залпами. Загремела музыка, которая любому иностранцу показалась бы дикой и насилующей ухо, но соскучившийся по Китаю Нестор Васильевич воспринял ее, как звуки райских арф.

      На причале теснились толпы черноголовых желтолицых китайцев, для иностранца – все на одно лицо. Однако коллежский советник мог не только выделить тут индивидуальные черты, но и родовые особенности тех или иных малых племен, во множестве заселяющих Поднебесную вместе с главной китайской народностью – хань. Никакой вражды эта толпа не выказывала и вела себя гораздо более смирно, чем подобная же толпа в любой из европейских стран.

      Тем временем телохранители проложили в толпе дорогу процессии генерал-губернатора Ли Хунчжана. Сей могущественный китайский чиновник поднялся на борт парохода, поддерживаемый с двух сторон своей свитой. Для разговора его с цесаревичем были призваны оба драгомана – Вахович-Загорский и Покотилов. Беседа проходила в обстановке традиционной китайской церемонности, которую безуспешно пытался развеять наследник – но ритуал есть ритуал. Ситуация немного разрядилась, только когда подали вино и сладости: китайская делегация истолковала это как окончание официальной