Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник). Иван Ильин

смысла и воли. Ключ к глубокому и здоровому инстинкту русского простого народа, ключ к его живому духу – был потерян; а доступ к его низким, жадным и свирепым влечениям был открыт и легок.

      Так случилось это, что инстинкт национального самосохранения иссяк в русской интеллигенции и потому она оказалась неспособною будить инстинкт национального самосохранения в русских массах и вести их за собою. Русский образованный слой глотал европейскую культуру, не проверяя ее выдумки и «открытия» – ни глубиною религиозной, христианской совести, ни глубиною национального инстинкта самосохранения. Умственные химеры и противоестественные утопии Запада пленяли его беспочвенную душу, не сдержанную спасительным внутренним упором здорового инстинкта, этого великого учителя в вопросах жизненного реализма и политической целесообразности; а слепое доверие к рассудку и освободившийся в безрелигиозной душе запас фанатизма – превращали эти утопии и химеры в какое-то противоестественное и безбожное «евангелие» для массы. И весь этот блуд и бред нуждался только в воле, чтобы возникла волевая одержимость большевицкой революции.

      В таком состоянии русская интеллигенция не могла вести русское дело, не могла строить Россию.

      Потеряв живое отношение к Богу, она исказила свое понимание христианства, сведя все к животной сентиментальности, к социализму и отрицанию национального начала. Этим она потеряла о рган для русского дела, ибо русское дело есть сразу дело религиозное, национальное и государственное; и тот, кто упускает хотя бы одну из этих сторон, тот упускает все сразу.

      Вместе с тем, следуя рассудку, материализму и западным теориям, она извратила свое понимание человеческой природы и народной жизни. Она как бы ослепла и оглохла для того, что говорит голос инстинкта, голос органической целесообразности, голос духа, голос личности, голос национальности. Все распалось для нее на механические составные части и на механические законы. Тайна живого, органического единения и творчества ушла от нее, стала ей недоступна: народ распался для нее на своекорыстные «атомы» и «классы», на «угнетателей» и «угнетенных»; и смысл великой, национальной, органической и духовной совокупности, строившей себя в веках и именуемой Россией – стал для нее мертвым звуком…

      Так случилось это, что русская интеллигенция инстинктом и разумением своим отделилась от русского простого народа и сознательно противопоставила себя ему. Она перестала чувствовать его – своим народом, а себя – его интеллигенцией. Она перестала ощущать свое единое с ним национальное мы; она разучилась видеть в себе национально-волевой о рган единого русского народа, призванный воспитывать и обязанный вести; она сама себя измерила и оценила плоским мерилом социалистической морали и, измерив, осудила; она уверовала