Зима в Мадриде. Кристофер Джон Сэнсом

Многие умирают. Этого правительство и хочет.

      Барбара старалась сохранять спокойствие. Убеждала себя относиться ко всему так, будто Луис – иностранный чиновник, у которого есть нужная ей информация о лагере беженцев. Она вынула пачку сигарет и предложила собеседнику.

      – Английские сигареты?

      Он прикурил и с удовольствием затянулся, прикрыв глаза, а когда снова взглянул на Барбару, выражение его лица было суровое, серьезное.

      – Ваш brigadista[23] был сильный человек, сеньора Форсайт?

      – Да. Он сильный мужчина.

      – Выживают только сильные.

      Барбара сморгнула навернувшиеся слезы. Луис мог это сказать, если обманывал ее, чтобы надавить на эмоции. И все же в его словах, казалось, звучал отголосок правды. Порывшись в сумочке, Барбара протянула ему через стол фотографию Берни. Луис взглянул на нее и покачал головой:

      – Я не помню этого лица, но теперь он и выглядит иначе. Нам не позволяли говорить с заключенными, только отдавать распоряжения. Считалось, что они могут заразить нас своими идеями. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Но иногда мы восхищались ими. Мы, солдаты, восхищались тем, как они держались.

      Возникла пауза. Дым от сигарет струился вверх и завивался венком вокруг древнего вентилятора, висевшего на потолке, сломанного и неподвижного.

      – Вы не помните имя Берни Пайпер?

      Луис покачал головой и снова взглянул на фотографию:

      – Я помню одного светловолосого иностранца, из коммунистов. Большинство пленных англичан вернули на родину, ваше правительство старалось этого добиться. Но некоторые из тех, кого занесли в списки пропавших без вести, оказались в Куэнке. – Он метнул снимок через стол обратно к Барбаре. – Этой весной меня уволили, но мой брат еще служит. – Луис многозначительно посмотрел на Барбару. – Если я попрошу, он сможет добыть информацию. Мне нужно будет встретиться с ним, письма вскрывают. – Он замолчал.

      – Сколько это будет стоить? – спросила Барбара без обиняков.

      – Вы прямолинейны, сеньора, – горько усмехнулся Луис. – Думаю, за три сотни песет Августин мог бы сказать, находится ли этот человек в лагере.

      Три сотни! Барбара сглотнула, но не позволила эмоциям отразиться на лице.

      – Сколько времени это займет? Мне нужно узнать быстро. Если Испания вступит в войну, я буду вынуждена уехать.

      – Дайте мне неделю, – кивнул Луис, вдруг приняв деловой вид. – Я поеду к Августину в следующие выходные. Но часть денег мне понадобится сейчас в качестве аванса.

      Барбара приподняла брови, и Луис вдруг покраснел, явно устыдившись:

      – Мне не на что ехать.

      – О, я понимаю.

      – Мне нужно пятьдесят песет. Нет, не доставайте здесь кошелек, дадите их мне на улице.

      Барбара покосилась в сторону бара: калека и его приятель увлеченно беседовали, хозяйка обслуживала нового посетителя, однако чувствовалось, что все они не упускают из виду присутствие незнакомки. Набрав в грудь воздуха, Барбара сказала:

      – Если

23

Член бригады (исп.).