Правдивая история Деда Мороза. Андрей Жвалевский

Пантелеймоновской!

      – Точно! А знаешь, почему она так называется? Видишь ту церковь? Это церковь святого Пантелеймона. Знаешь, кто ее построить велел? Царь Петр. В благодарность за победу над шведами в одной битве. Царь лично в той битве участвовал. И решил он построить на том месте, где сейчас Соляной городок, верфь для гребных и парусных судов…

      – А почему городок Соляной?

      – Это он сейчас так называется, потому что после верфи в этих зданиях были склады соли…

      – Наверное, земля здесь соленая, да?

      – Не знаю, не пробовал…

      – А давай попробуем, а?

      – Ну разве только под музей подкопаемся…

      – А ты меня еще в музей сводишь?

      – Свожу, свожу…

      – И все-все-все расскажешь?

      Сергей Иванович расхохотался.

      – Ну, все-все-все тебе только Господь Бог расскажет, я не смогу. Но что знаю, расскажу.

* * *

      Технический музей был для Вани как медом намазан. Один раз дядя затащил его в соседний, сельскохозяйственный, музей, но там была скукота. Кроме модели паровой машины, Ваня не нашел там ничегошеньки интересного.

      За рассказом о соленой земле Ваня не заметил, как они дошли до гимназии. А это означало окончание экскурсии.

      Заметив кислую мину на лице мальчика, Морозов утешил его:

      – Вот завтра пораньше выйдем из дома, я тебе про Пантелеймоновский мост много интересного расскажу. Он же раньше цепной был, красивый! – Сергей Иванович мечтательно улыбнулся: – Он на цепях висел, представляешь? Идешь по нему – а он качается… Эх, такую красоту разрушили! А это же уникальный мост был, другого такого не встретишь. Но тут как раз собирались трамвайные пути проложить, так что пришлось его убрать. Видишь, от трамвая не только польза. Ладно, дружок, беги, а то опоздаешь.

* * *

      Сдав племянника усатому замотанному в платок швейцару, Сергей Иванович зашагал по улице не так весело. Спешить ему сегодня некуда, на работу можно немного припоздниться.

      И племянник тоже как-то сдулся. Улыбка с лица слетела, он угрюмо стоял и ковырял ногой комочек грязного снега, глядя вслед уходящему дяде.

      – Ну что грустный такой, а? – Швейцар Митрофан Игнатьевич (гимназисты звали его за низкий рост просто Митрофанчик) похлопал Ваню по плечу. – Иди уже. Через пяток минуток и молитва начнется.

      – Не пойду, – из глаз у Вани неожиданно брызнули слезы, – не пойду туда больше.

      – Да что ты! Негоже так говорить. Вырастешь, ученым станешь…

      – Я инженером стану! И не буду писать диктанты… Никогда!

      – А-а-а, понятно… У вас, что ль, грамматика первая?

      Ваня всхлипнул и кивнул.

      – Коренные с «ять» писать будете?

      – А ты откуда знаешь?

      – Ой, Ванюша, я тут уже пятнадцать годков стою. Я уже эту вашу «ять» как «Отче наш»…

      Митрофанчик подобрался и начал нараспев:

      – Еще рассказывать?

      Ваня только кивнул.

      – Слухай, – довольно сказал Митрофанчик.

      – Уф, –