Петр Великий. Прощание с Московией. Роберт Масси

1655 года, и их приветствовал величественный патриарх Русской церкви Никон, «одетый в зеленую бархатную мантию с красным узором, в центре которого помещались шитые золотом и жемчугом херувимы. На голове у него было белое покрывало, увенчанное золотым обручем, к которому был прикреплен крест из драгоценных камней и жемчуга. Надо лбом вышиты жемчужные херувимы, а края покрывала оторочены золотым кружевом и унизаны жемчугом».

      С самого начала путешественников столь же поразили набожность, кротость и почтительность молодого царя, сколь и властное величие русского патриарха. По собственному почину Алексей «взял себе за правило пешком являться на праздники всех главных святых в посвященных им церквах, воздерживаясь от езды в экипаже. Он простаивает всю службу от начала до конца, обнажив голову, без конца бьет поклоны, ударяется лбом оземь, рыдая и сокрушаясь перед иконой святого, и все это на глазах собравшихся». Однажды Алексей сопровождал Макария в поездке в монастырь в тридцати милях от Москвы, и там «государь взял нашего господина [Макария] за руку и отвел в богадельню, чтобы он мог благословить парализованных и больных и помолиться за них. Войдя туда, некоторые из нас не смогли оставаться в помещении из-за отвратительного запаха гниения и невыносимого зрелища людских страданий. Но государь думал лишь о том, чтобы наш господин помолился и благословил больных. Патриарх шел, благословляя каждого, а царь следовал за ним и всех подряд целовал в лоб, губы, руки. Поистине удивительны были для нас такие святость и смирение, ведь сами мы только и мечтали поскорее оттуда выбраться».

      В вопросе об изменениях в ритуале церковной службы, так взволновавшем Русскую церковь, Макарий твердо встал на сторону Никона. На заседании собора, созванного на пятой неделе Великого поста 1655 года, Никон перечислял собратьям-священнослужителям недостатки действующего ритуала, то и дело обращаясь к Макарию за подтверждением своей правоты. Макарий его неизменно поддерживал, так что церковники, что бы они ни думали на самом деле, все же не осмелились возражать.

* * *

      Подобно другим князьям церкви – а именно таким стало теперь его положение – Никон был великим строителем. Будучи митрополитом Новгородским, он основывал и перестраивал монастыри по всей этой обширной северной епархии. В Москве из камня и черепицы, пожалованных государем, он возвел в Кремле великолепный новый патриарший дворец. Там было семь залов, широкие балконы, огромные окна, удобные покои, три домовые церкви и богатая библиотека, составленная из книг на русском, церковнославянском, польском и других языках. В одном из залов Никон обедал на возвышении, окруженном столами пониже, предназначенными для прочего духовенства, точно так же, как совсем неподалеку, в обществе своих бояр, обедал царь.

      Самым большим из построенных Никоном архитектурных памятников был громадный Воскресенский монастырь на реке Истре в тридцати милях от Москвы, известный как Новый Иерусалим. Патриарх старался