Мягкая ткань. Книга 1. Батист. Борис Минаев

доставили ее, за немалые деньги, наверное, из Парижа или другого большого города. Она светилась от удовольствия, раскладывая ее на траве.

      – Смотри.

      Он удивился, в первую очередь, размерам. Карта была, как простыня на серьезной двуспальной кровати. Во-вторых, карта была очень толковой. Там были отмечены течения. Стрелки и цифры, если в них разобраться, давали представление о том, какой силы ветер ожидает его у берега, в середине и в конце пути. Были показаны отмели и рифы – то есть те места, где на помощь моряков рассчитывать не приходилось.

      – Видишь? – гордо сказала она. – Теперь ты можешь узнать хоть что-то о своем Ла-Манше.

      Да, она хотела помочь ему, она была счастлива, что придумала эту историю с картой.

      – Послушай, – сказал он, даже не успев подготовить слова как следует. – Все это не нужно.

      – Почему? – удивилась она. – Тебе это не поможет?

      – Нет.

      – Но почему?

      – Потому что я не хочу больше с тобой об этом говорить.

      Жара в этот день стояла страшная.

      Белесое небо как-то провисло над бурыми горами, словно в нем образовались внезапные дыры, как на старом покрывале, истлевшем уже до ниток. Возникла долгая пауза, наполненная жужжанием стрекоз и страшной пустотой.

      – Как глупо, – сказала Мари.

      – Да просто ужасно глупо. Но я не могу тебе все сразу объяснить, – ответил Даня, глядя в сторону.

      – Ну хоть возьми с собой, она мне все равно не нужна, – жалко попросила она.

      – Мари, считай, что это примета, – вдруг нашелся он, но сразу почувствовал, что как-то неудачно. – Есть такая примета у пловцов. Нельзя все заранее планировать на воде. Все равно будет по-другому.

      Она задумалась:

      – Знаешь, Даня. Ты как муравей.

      – Что?

      – Видел муравьев? Как они ползут? Они ползут прямо. Все прямо, и прямо, и прямо… Их ничто не может сбить с пути. Неважно, какие препятствия, какие ботинки на них наступают. Они цепляются лапками и переползают эти ботинки.

      – Ты о чем?

      – Тебя ничто не может сбить, ты идешь и идешь. Ты какой-то другой. Ты страшный.

      – Мари, я тебе умоляю. Ну, у пловцов есть свои приметы…

      – Это какая-то чушь, а не примета. Да никуда я с тобой не поеду, идиот!

      – Это почему?

      – Да потому что ты идиот. Потому что ты хочешь умереть. Нет. Ты хочешь, чтобы я умерла.

      – Тебе-то зачем умирать? – Он вытер пот со лба белым платком – горячая бурая пыль пристала к шелковистой белой поверхности.

      Мадемуазель Катрин расстроится, что он такой грязный.

      – Ты не поймешь! – Она резко встала и зашагала к городу. – И не приближайся ко мне два дня! Даже не вздумай!

      Он упал на спину. Дурацкое небо.

      Но небо уже не казалось таким. Легкие мелкие облака ближе к той стороне, где кончались бурые высокие холмы и начиналось плато, создавали ощущение объема. Как будто это была комната