ЭКС. Анфиса Ширшова

даже опасно для психики. Папа знает об этом лучше всех и, наверное, именно поэтому так и не женился на матери своего единственного ребенка. Однако это не мешает им создавать видимость семьи.

      А семья у нас нестандартная. Папа, являясь представителем неординарной профессии, частенько колесит по стране и, соответственно, не ночует дома, бывает, даже месяцами. Мамуля, будучи актрисой не только на сцене, но и в жизни, обожает быть в центре внимания и не готова дарить свою любовь и красоту только одному мужчине. В результате родители счастливо живут порознь, но стоит папе вернуться в родные пенаты, как они с мамой воссоединяются, и мы живем дружной семьей от силы неделю, после чего папуля исчезает, а мама возвращается к светской жизни.

      Напрягает ли меня это? Нет. У меня просто не было другого примера. В детстве я считала, что отец часто уезжает в командировки (что, в общем-то, было правдой), а мама просто очень общительный человек. А когда выросла, то поняла, что мне нет дела до их отношений, раз их самих все устраивает. Я была благодарна родителям за то, что когда мы были все вместе, я купалась в любви и заботе. Все остальное – мелочи.

      Однако мамуля, являясь личностью необычной и выдающейся во всех смыслах, пожелала выделить дочь среди сотен родившихся в тот год в нашем городе младенцев и нарекла меня Астрид. Думаю, родительница не раз мысленно хвалила себя, когда представляла маленькую меня своим знакомым. Ведь каждый раз мое имя вызывало бурю эмоций и восторженных ахов. Но мама наверняка не предполагала, что в детском саду и школе мое необычное имечко сократят до привычной русскому человеку Аси. Как мама ни боролась с учителями, называть меня по-другому больше никто не мог, и Ася прочно закрепилась в сознании всех знакомых и приятелей.

      Я была не против. Друзей у меня было не счесть, возможно, благодаря передавшимся талантам родителей. Ведь и папа, и мамуля запросто втирались в доверие к новым знакомцам, а папа так вообще мог составить маме конкуренцию по части лицедейства. Боюсь, не той дорожкой он в свое время пошел. Папе наверняка не было бы равных на сцене или в кино, но он сам выбрал свою судьбу. И, кажется, был всем доволен. Хотя стоит отметить, что папуля не раз попадал в передряги, которые могли закончиться весьма плачевно, но ему сопутствовала удача, а сам родитель частенько говорил:

      – Францевы рождены под счастливой звездой.

      Произнося все это, папа таинственно улыбался, целовал нательный крест и поглядывал на небо. Я завороженно смотрела на отца, восхищаясь его красотой, статью и уверенностью. Неудивительно, что мамуля неизменно принимала его после долгих странствий. Было совершенно невозможно отказать ему в чем-то.

      Стоило мне закончить школу, как папа неожиданно засуетился и принялся хлопотать о моем поступлении в ВУЗ. Сам решил, какой профессией мне стоит овладеть, сам оплатил обучение, и сам… Взялся обучать меня тонкостям преступного мира. Получение профессии в университете отошло на второй план, зато папуля знатно натаскал меня по части мелкого мошенничества. К сожалению, у меня открылся недюжинный талант в этой сфере, науку отца я схватывала на лету и пару раз незаметно стащила из его кармана несколько крупных купюр. Папуля был в восторге и повторял:

      – Астрид, ты – достойная дочь своего отца и представительница нашего рода. Я тобой горжусь. Все Францевы наверняка на том свете празднуют.

      Я была на седьмом небе от такой похвалы, а родитель перешел к вскрытию замков. Эти занятия оказались сложнее, но науку я освоила. Папа благосклонно кивнул, когда мне удалось вскрыть дверь в квартиру его старого товарища Петра Борисовича Чердынцева, который в молодости начинал свою «карьеру» вместе с папулей, но попался властям, отсидел, а потом решил вести праведный образ жизни и неожиданно подался в храм, обретя в служении и помощи церкви смысл жизни.

      – Неплохо, – глядя на вскрытую дверь своего жилища, изрек Петр Борисович. Почесал затылок, подумал и добавил: – Прости Господи.

      Должна сказать, что я ни в коем случае не принялась грабить народ направо и налево. Бывало, доставала у однокурсников кошельки или телефоны, но неизменно возвращала добычу, поскольку делала это больше в качестве тренировки обретенного навыка. Каюсь, мне нравилось осознавать, что я виртуозно умею делать то, что не каждому под силу, но, честно говоря, я почему-то не думала, что мне придется всерьез пойти по стопам отца. Но у родителя были на меня свои планы.

      Мама же, узнав о наших с папой занятиях, отреагировала на удивление спокойно. Услышав мое признание, она продолжила невозмутимо раскладывать пасьянс, а потом сказала:

      – Ну что ж, кто знает, что в жизни пригодится. Учись, дочь.

      Теперь, я надеюсь, понятно, что судьба моя была предрешена. К тому же, папа поведал, что род Францевых… как бы сказать помягче… всегда отличался страстью ко всевозможным авантюрам. К примеру, мой прапрадед как-то раз обвел вокруг пальца цыганку, стащив у нее украшения и кошелек с монетами, который наверняка достался ей нечестным путем. А прадед моего отца славился тем, что неизменно выигрывал в карточных турнирах, в результате все знакомые напрочь отказывались играть с ним на деньги, зная, чем обернется для них игра с Всеволодом Францевым.

      Стоит