Пингвины зовут. Хейзел Прайор

ереживаю, что ее резкие движения повредят обивку, но всегда успокаиваю себя тем, что это хотя бы не дорогущее кресло времен Королевы Анны, в котором сижу я, когда мы проводим время в этой маленькой комнате – одной из двух гостиных в Балахеях.

      Энергия Дейзи порой становится разрушительной.

      – Тебе не нужно просить Эйлин, – дерзко заявляет она, но я решаю не обращать внимания на эту дерзость – все-таки она болеет. – Я могу найти пингвинов в Шотландии с помощью телефона.

      Она роется в своей яркой разноцветной сумке, достает телефон и размахивает им в разные стороны. Телефон представляет собой небольшой плоский прямоугольник, но я знаю, что девочка прекрасно умеет с ним управляться.

      – Убери-ка эту штуковину, – говорю я. – Какая гадость – видеть, как девятилетняя девочка тратит свою жизнь на такую ерунду.

      – Гадость? Смешное слово!

      – Ничего смешного, поверь мне.

      Дейзи убирает телефон обратно в сумку. Кажется, мы уже забыли, о чем шла речь, и это, на мой взгляд, не очень хорошо. И не потому, что я быстро все забываю (моя память, как и всегда, в прекрасном состоянии), но в разговорах с Дейзи легко потерять суть, потому что ее детский ум то и дело перескакивает с одного на другое. Я поспешно возвращаюсь к теме разговора, пока мы окончательно не забыли о ней.

      – Пингвины, – напоминаю я, – Это не просто развлечение, мы все должны брать с них пример. Они стоят того, чтобы их искать.

      – Я знаю, – отвечает Дейзи. – «Помни о пингвинах».

      Эти слова я часто повторяла девочке как мантру, чтобы немного развеселить ее во время курса химиотерапии, который она проходила перед Рождеством. Пингвины, кроме того, что они просто очаровательны, стали для меня олицетворением храбрости, упорства и стойкости. Каждый день они преодолевают трудности – долгие переходы по заснеженным пустыням, плавание в ледяной воде и попытки не стать кормом для тюленей, и поэтому символизируют для меня умение сохранять бодрость духа перед лицом невзгод. Я рада, что Дейзи как следует усвоила эту мысль.

      Она забирается обратно на диван, встает на колени и, упираясь руками в подлокотник, выглядывает в окно, будто надеется увидеть одну из своих любимых птиц, ковыляющую по лужайке. Сад Баллахей может похвастаться несколькими прекрасными цветочными клумбами, фонтаном и выдающейся коллекцией кустов рододендрона, о которых заботится мистер Перкинс. Но, увы, никаких пингвинов там и в помине нет.

      – Возможно, мне стоит заказать статую пингвина, – рассуждаю я. – Она прекрасно смотрелась бы среди кустов.

      Дейзи приходит в восторг от одной мысли об этом. Ее огромные голубые глаза загораются энтузиазмом. Переносицу ее покрывает россыпь веснушек, а нос, хоть и растет не по дням, а по часам, все еще остается маленьким детским носиком-пуговкой. Ее губы, когда она не занята болтовней или едой, образуют форму бантика. Дейзи очень красивая девочка, даже не смотря на то, что потеряла все волосы. Правда оранжевый платок, повязанный вокруг ее головы, совершенно ей не к лицу. Я предлагала девочке купить парик, но она категорически отказывается. Все-таки очень она упрямая, эта Дейзи.

      Я хочу с гордостью отметить, что как только девочка вышла из больницы и набралась сил, первым делом она захотела приехать ко мне в гости. Ее родители и брат побыли с ней в Балахеях первые дни, но затем им пришлось вернуться в Болтон. И хотя Дейзи все еще необходимо много отдыхать и принимать всякие лекарства, она утверждает, что чувствует себя менее уставшей, когда находится здесь. Я же, напротив, сильнее устаю. Но это того стоит.

      Радостно осознавать, что я не растратила свойственное мне очарование, но и якобинская элегантность обветшалых Балахей наверняка сыграла свою роль в стремлении Дейзи вернуться сюда. Помимо садов, раскинувшихся на трех акрах земли, здесь есть и другие вещи, которые будоражат ее живое воображение: дубовые панели на стенах, угловые камины, несколько лестниц, а также двенадцать спален, наполненных разнообразным антиквариатом и предметами искусства. Ей особенно приглянулась скамеечка для ног в форме осла, каретные часы, пианола и глобус на ножках. И это я еще не упомянула о фотографии, которая висит в холле.

      – Я тоже однажды отправлюсь в Антарктиду, как ты, Вероника, – говорит Дейзи. – И там я увижу Пипа.

      Она резко подбегает к фотографии. Мне бы очень хотелось, чтобы Дейзи так не делала, потому что фото находится в большой тяжелой раме, и я боюсь, как бы она ее не уронила. Это моя самая любимая вещь – подарок от телеведущего Роберта Сэддлбоу, чьи документальные фильмы о дикой природе вдохновили меня совершить это эпическое путешествие. Теперь мне следует обращаться к нему сэр Роберт, так как на прошлой неделе, когда 2013-й год незаметно сменился 2014-м, его включили в новогодний список награжденных за особые заслуги перед Великобританией.

      На фотографии Пип стоит на фоне снега. Когда я встретила его, это был серый пушистый шарик размером с чайную чашку. Теперь он совсем взрослый, с типичным для пингвинов Адели белым пузом и гладким черным оперением на спине, голове и ластах. Его явно запечатлели, пока он вразвалку куда-то направлялся, потому что одна нога занесена