Дальневосточные соседи. Всеволод Овчинников

Но как только стемнело, небеса буквально разверзлись потоками воды. Наш джип накренился и стал скользить вниз по склону. Я навалился всем телом на китайского коллегу.

      Выбравшись наружу, порадовались, что все целы и невредимы. Водитель сказал, что до рассвета останется в машине, а мы принялись карабкаться вверх по обрыву. Это было похоже на кошмарный сон. Проползешь вверх по грязи метров пять – и снова срываешься вниз. Наконец выбрались и зашагали в кромешной тьме по кромке дороги. В Китае деревни обычно разбросаны густо. Едва скрылась из вида одна, как уже показалась другая. Но на Лёссовом плато мы брели добрых пару часов, пока наконец услышали собачий лай.

      Дом на краю деревни, судя по добротным воротам, принадлежал бывшему помещику. Разбуженный среди ночи хозяин пустил нас внутрь. Мои спутники стали расспрашивать его: как называется деревня, далеко ли до железнодорожной станции. Уже потом мы поняли, что подобные вопросы людей, словно свалившихся с неба, не могли не насторожить.

      Дело было в разгар массовой кампании под лозунгом «Непременно освободим Тайвань!». Страна была помешана на поисках гоминьдановских агентов. И трое незнакомцев, один из которых к тому же чужеземец, естественно, вызвали подозрение.

      Хозяин угостил нас чаем и пошел позаботиться о ночлеге. Но через полчаса в фанзу ворвались ополченцы с охотничьими ружьями. Нас связали и заперли в сарае. Утром принялись допрашивать. Меня особенно встревожило то, что предъявленные мною документы староста держал вверх ногами – в деревне не было грамотных. Допытывались: «Где ваши парашюты?» Мы твердили, что ехали из Янани на автомашине. Но посланные на ее поиски люди вернулись ни с чем.

      В конце концов тревожный набат призвал жителей собраться на митинг. Нас со связанными за спиной руками поставили на колени перед толпой. Ополченец придавил мне шею ногой и приставил ружье к виску. Не раз видел по телевидению, что именно в такой позе совершаются публичные казни.

      Часть участников сходки требовала расстрелять нас немедленно. Другие предлагали отправить в уезд, дабы казнью «воспитать более широкие массы». В конце концов я нарушил молчание, которое хранил по просьбе своих спутников. Сказал по-китайски, что мы действительно агенты. Если они нас казнят, председатель Мао не получит важных сведений о планах врага. Нас, мол, надо сдать в уездное управление общественной безопасности.

      К нашей радости, староста с этим согласился. Просидели еще ночь в запертом сарае, а на следующее утро приехал вездеход с оперативниками. Нас посадили в фургон с решетками и через пару часов доставили в уезд. Ну а там уже знали, что нас повсюду ищут.

      Вечером я уже был в Сиани, в гостинице для советских специалистов. Оркестр в ресторане играл «Катюшу». Командированные соотечественники танцевали с молодыми переводчицами. Налил себе полный стакан коньяка, и тут у меня вдруг стало дрожать левое колено – дал о себе знать накопившийся стресс.

      Сразу после возвращения в Пекин по уши окунулся в освещение VIII