Доктор Данилов и медицина будущего. Андрей Шляхов

боязни конкуренции со стороны местных деятелей. Или же Евгения Юрьевна – хорошая актриса… Не, актриса она и впрямь замечательная, вон как убедительно с ним откровенничала про работу, дом и гениальную внучку. А потом бац – и выстрел в лоб. Не хотите ли проучить подготовку материалов с Валентину Александровичу? И ведь кто другой с радостью бы ухватился за такое предложение, время же всем дорого, а лишняя фамилия в перечне авторов ничего не меняет… Даже бонус может обломиться, потому что многие сторонние соавторы благодарят тех, кто привлек их к сотрудничеству, магарычами или ресторанными ужинами. У того же Савельева всегда куча соавторов, кто из нужных людей, кто из благодарных, а кто и по взаимному обмену – ты меня соавтором сделал, а я тебя. Поэтому самое последнее, на что следует обращать внимание в научном мире, это количество публикаций. Когда Данилову пеняли на малое количество публикаций, он придавал лицу пришибленное выражение лица и отвечал, налегая на «о»: «Так ведь у нас, господа, товар особый – не размахом берем, а штучной выделкой». Выходило хорошо – и доходчиво, и не обидно для собеседников.

      В сияющем чистотой туалете второго этажа административного корпуса Данилов увидел совершенно неожиданное здесь граффити. На внутренней стороне двери витиеватым почерком, свидетельствующим о тщеславии и неудовлетворенности жизнью, было написано маркером в две идеально ровные строки: «Слово главного врача – это конституция, а слово начмеда – закон». Судя по отсутствию следов, надпись стирать не пытались, стало быть, она пришлась к месту. Данилов сфотографировал надпись на память и отправил фотографию Елене – у человека тяжелый период, пускай лишний раз улыбнется. Можно было предположить, что на двери самовыразилась Евгения Юрьевна, но вряд ли она стала бы делать это в мужском туалете. Может, главный врач постарался? Интересно было бы посмотреть на него вживую…

      Главного Данилов видел только на фотографии, размещенной на сайте больницы. Красавец мужчина в самом соку, немного похожий на артиста Даниила Страхова. Подбородок волевой, взгляд орлиный, шевелюра такая, что, небось, по две расчески на неделе приходится менять… В глубине души Данилов считал себя эстетом, но чрезмерная, эталонная красота восторга у него не вызывала. Все хорошо в меру и мера хороша во всем.

      Пребывание в больнице имени Буракова оставило стойкое впечатление нехватки воздуха. Поначалу Данилов даже напрягся – уж не приступ ли это стенокардии, завуалированный под легочную проблему? – но беглая самодиагностика убедила в том, что сердце и легкие в порядке, дело в голове. Для того, чтобы проветрить голову и собраться с мыслями, Данилов пошел к метро кружным путем.

      Он явно коснулся какой-то тайны, которую тщательно скрывает больничная администрация. Коснулся случайно, ненароком, и пока еще сам не понял, что не так… Или – может коснуться в процессе изучения историй болезни, от которого его только что сначала пытались отговорить, а затем отвести, подсовывая ассистента-соавтора.

      Связана ли эта тайна со стационарным скоропомощным