Приглашение в мир чувств. Мелани Милберн

фанатично независимый человек и не представляет себе другого образа жизни.

      – Слепой? Но почему? Что случилось?

      – В прошлом месяце мне удалили опухоль гипофиза.

      – Опухоль злокачественная? – прошептала она.

      – К счастью, нет. Но операция привела к отеку зрительного нерва.

      Он услышал, как Руби сглатывает и переступает с ноги на ногу. Он представил себе, как ее маленькие белые зубки прикусывают пухлую нижнюю губу, и почувствовал возбуждение.

      Не надо было прикасаться к ней. Она застала его врасплох. Ее запах – опьяняющий аромат пиона, туберозы и лета, который всегда ассоциировался у него с Руби, – пробудил у него желание приблизиться к ней.

      Почему он вдруг так разволновался? Глупость какая-то. Он изо всех сил игнорировал ее с тех пор, как она была ребенком, особенно после той ночи на вечеринке. Ей было шестнадцать, она влюбилась в него. Ее любовь могла польстить любому другому парню, но Лукас считал, что страстное влечение, маскирующееся под любовь, – катастрофа, ждавшая своего часа. Его родители продемонстрировали это трижды.

      В тот день он объяснил Руби, что они должны держаться друг от друга подальше. Эти границы существовали одиннадцать лет, и они должны таковыми остаться.

      – Это навсегда?

      – Мой врач настроен осторожно-оптимистично. Обычно зрение возвращается, но редко – нет. – Лукас выдохнул. – Я вижу очертания, но четкости нет.

      – Прости. А я болтаю о слепящем солнечном свете и о том, почему ты не видишь паутины. – В ее голосе чувствовалась боль.

      Он представил себе ее красные щеки и, несмотря ни на что, улыбнулся. Он ни разу не встречал девушку, которая бы так сильно краснела.

      – Пожалуйста, не извиняйся.

      Наступило напряженное молчание.

      Лукас осознавал каждый вдох и жест Руби. Шорох ее одежды, скрип туфель, шелест ароматных волос. Он чувствовал ее так, как никогда прежде. А может быть, это случилось потому, что он был один несколько недель, если не считать терапевта, который научил его, как ориентироваться в пространстве и справляться с основными задачами, вроде одевания, еды и питья.

      Лукас время от времени натыкался на мебель, и ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь это видел. Он приказал своей экономке Беатрис Пеннингтон никого к нему не впускать. Но он не знал, что Беатрис обожглась.

      – Лукас, мне придется остаться на несколько дней, чтобы помочь бабушке. И если я уговорю ее выйти на пенсию, тогда я помогу тебе подобрать новую экономку…

      – Я не хочу, чтобы здесь был кто-то еще, пока я выздоравливаю, – невежливо произнес Лукас.

      О том, что его верная экономка выйдет на пенсию прямо сейчас, не могло быть и речи. Как он защитит свою частную жизнь, если по замку будут слоняться незнакомцы? Ему понадобится еще месяц или два, чтобы восстановить зрение.

      – Я торчу здесь, чтобы журналисты ни о чем не узнали. Ведь в прессе было немало сообщений о скандалах в семье Ротвелл. Я не спровоцирую еще один.

      – Но бабушке нужно.

      – Я понимаю, ты беспокоишься о своей бабушке. Отвези ее к