Это будет вчера. Елена Сазанович

белый перчаток, – перебила она мои мысли. – Или в перчатках не занимаются творчеством? А в солнцезащитных очках?

      – Я их снимаю в помещении. Там нет солнца.

      – А я думала, что солнце есть везде, если его очень захочешь. Простите, вы же не любите солнца.

      – Я не люблю жару, – поправил я ее. – А в остальном – вы правы. Я занимаюсь творчеством. Я – фотограф.

      Мне надоела эта пустая болтовня, ни к чему не ведущая. И я решил сразу приступить к делу.

      – Я – известный фотограф. Моя фамилия Гордеев. Григорий Гордеев.

      Она всплеснула руками, словно от восхищения. Но я ей не очень поверил. И в ее словах я все время улавливал какой-то скрытый смысл.

      – Бог мой! – она улыбнулась своей белозубой улыбкой. – Сам Гордеев! В это трудно поверить. А я почему-то всегда думала, что у вас рыжие волосы и рыжая борода.

      Я поморщился.

      – Я не люблю рыжий цвет.

      – А еще я думала, что вы непременно курите трубку.

      – Я вообще не курю. Впрочем, и не пью тоже.

      Она вздохнула. И вытащила из кармана плаща пачку сигарет. И дыхнула на меня горьким дымом.

      – Жаль. А я бы с вами с удовольствием выпила.

      Не буду лгать – с ней мне тоже чертовски выпить захотелось. Хотя давным-давно завязал. Эти жалкие привычки остались в моем прошлом. Прошлое я не любил. Но с ней мне чертовски захотелось выпить. Черт! Она рушила мой привычный мир, и это меня раздражало, и волновало не меньше.

      – Ну, в таком случае я приглашаю вас к себе на бокал хорошего легкого вина.

      И я тут же успокоил свою совесть, что пригласил ее исключительно ради дела.

      Она взяла меня под руку, и мы зашагали по каменной мостовой. Я замечал, как на мою спутницу бросали восхищенные завистливые взгляды. И мне это льстило. Я уже знал, что совсем скоро она станет моей. И от этих мыслей мой пыл несколько угасал. Я думал, что она гораздо нереальнее и гораздо неприступней. И все-таки эта женщина так вскружила мне голову, что я даже забыл спросить, как ее зовут.

      – Кстати, меня зовут Ольга.

      – Мне нравится ваше имя, – и я слегка пожал ее руку.

      – Мне тоже.

      Она медленно бродила по моему дому. И впервые в ее глазах я заметил замешательство. Ага! Видно, это замешательство – уже первый штрих к ее портрету. Я всегда гордился своим большим просторным домом. Я создавал его сам, собственными руками, собственным трудом, собственными бессонными ночами. И мне это удалось на славу. Стены мягких пастельных тонов. Картины известных мастеров. Узорчатые ковры на полу. Удобная мебель. В моем доме было все, что нужно. В нем не существовало хаоса и бардака. В нем царили величие и покой.

      – Странный дом для мужчины, – наконец выдавила она. – Наверное, этот дом так похож на вас.

      Я пожал плечами.

      – Наверное.

      Она выпила два бокала вина. И ее глаза заблестели. Но в них я так и не увидел зрачков. И так и не угадал в них Ольги. Она по-прежнему оставалась чужой. И в ее глазах по-прежнему была ночь, и только мой фотоаппарат был способен разрешить все проблемы.