Новый путь. Владарг Дельсат

немного отличающийся от того, что я помню. Надо будет помедитировать и вспомнить, как он выглядел. Разъема считывателя не вижу совсем, это может означать… Пока ничего не может, надо проверять.

      Привычно держу себя в руках, подавляя юношескую истерику. Тело у меня молодое, гормоны пляшут, до истерики полшага, но сам я уже совсем другой. И мозги уже работают и воля совсем другая. Кстати, именно этот факт отрицает то, что нам приснилась наша жизнь. Теорию параллельных миров нам преподавали на Высшем Цикле, поэтому я ее хорошо помню. Окружающая действительность может быть совсем не нашим прошлым, либо же мы прожили один из ее вариантов. Но все это подтвердится, если ядерная война была – тогда вполне могло сдвинуть сквозь грань миров. Но вопрос, почему мы тогда вернулись?

      Тут впору задуматься о высших силах, следы которых Адив, конечно же, встречали, но лично с ними знакомы не были.

      Руки машинально готовят кашу для Светки, а сам я глубоко погружен в свои мысли. Если это наше прошлое, то на пике Слияния у нас будет Гэлирия и долгий путь домой. Если прошлое не наше, то нельзя быть уверенным ни в чем. Но у нас есть наши сны, в которых все можно обсудить. Поэтому план такой: сначала кормлю любимую, потом разбираемся, что у нее с головой, затем пытаемся понять – наш это мир или нет.

      Все-таки опыт и знания никуда не делись, и это опять же отрицает сон. Не было у нас таких знаний в девятнадцать лет. У нас тогда вообще никаких знаний не было, только самомнение. И как мы только выжили, непонятно… Тяжело вздыхаю и пытаюсь проверить знания, копаясь в памяти. Полевую медицину мы, кстати, тоже изучали, как и ассенизацию. Так называется работа врачей в условиях катастроф: в Галактике бывает разное. Ну и дар никуда не делся, только его надо активнее развивать, благо, умею.

      Возвращаясь с приготовленной едой к моему котенку, еще в коридоре слышу отчаянные рыдания. В плаче любимой звучит столько боли, что у меня чуть не останавливается сердце. Бросаюсь к ней, чтобы успокоить, беру на руки и понимаю –Свету накрыло осознание, поэтому она и плачет. Пою ей колыбельную, когда-то написанную специально для нее и доченьки, которая тогда еще была в любимой. От этой песни рыдания становятся еще горше. Звезды! За что моя любовь должна переживать все это еще раз?

      Да, теперь я уверен, что мы вернулись оба. Если подумать, это логично – ведь мы едины, пусть даже еще не было Слияния. Но наши души навсегда едины, что бы ни случилось, маленькая моя…

      – Ну что ты, малыш, – уговариваю я мой Свет, мою Жизнь. – Не надо плакать, мы все решим, все будет хорошо. Сейчас покушаем и все-все решим.

      А вот играет она ненатурально. Заметно, что Светка узнала кашу. Эта ее улыбка, от которой хочется постоянно обнимать девушку, по прихоти кого-то нырнувшую в ад своей юности. Но нужно играть, потому что всей ситуации я еще не знаю. И я играю с ней, кормя и уговаривая покушать, хотя Светке уговоры не нужны.

      Как я мог сразу этого не заметить, ведь в ее глазах столько любви! Как, наверное, и в моих. Котеночек мой…

      – Умница