По доброй воле. Слава Доронина

в горле.

      Шахов поднимает руку и поглаживает мою скулу, проникновенно смотрит в глаза. Его потемневший взгляд буквально удерживает меня на месте, а потом Григорий Игоревич негромко произносит:

      – Не переживай, Агния, я не претендую на его роль.

      Глава 6

      Шахов спускается пальцами к шее, затем ниже, расстегивает пуговицу на блузке. От промелькнувшей в его карих глазах тени по телу несутся мурашки. Григорий не вызывает отвращения. Скорее, встречный интерес. Царящий в комнате полумрак не помогает скрыть мое смущение и реакцию на этого человека и его прикосновения.

      Ловлю себя на мысли, что меня впервые трогает другой мужчина. У меня никого не было кроме Миши, а после его смерти прошло не так много времени, чтобы захотеть новые отношения… Умом понимаю, что мужа не вернуть и в моей жизни обязательно кто-то появится. Но этот кто-то будет не Шахов. И не при таких обстоятельствах. Только как объяснить самой себе странное чувство, которое я испытываю к человеку напротив?

      Набрав в легкие воздуха, уверенно начинаю:

      – Каждая женщина мечтает, чтобы ее любили и не считали просто короткой интрижкой. Ей важно быть единственной для своего мужчины. Все это у меня было, а теперь вы хотите… – Осекаюсь и тут же замечаю, что опять перешла на официальное обращение. – Это все равно, что птицу, которая побывала на свободе, закрыть в клетке.

      Мои слова не производят на Шахова должного впечатления. Но того, что я увидела и узнала, достаточно, чтобы пойти ва-банк и рискнуть. Согласные на все дешевки никого не привлекают.

      – Мы заключили сделку, подписали договор, и я вроде как должна быть благодарна за помощь… – Глядя Григорию в глаза, тянусь пальцами к блузке и сама расстегиваю еще одну пуговицу. – С вами заниматься этим будет не так омерзительно, как с престарелым и обрюзгшим Монастырским.

      Шахов смотрит прямо, выражение его лица остается все таким же бесстрастным. Вот теперь становится по-настоящему страшно. Я, похоже, ошиблась и выбрала неверную тактику. Неужели Григорий не остановит меня и возьмет прямо на кухонном столе? Господи, какая я идиотка…

      Волнение сменяется растерянностью. Я испытываю сумбурные чувства, среди которых доминирует страх.

      – Продолжай, – кивает Шахов на блузку.

      Я будто в своем сне – падаю с огромной высоты и стремительно лечу вниз.

      – Вы…

      – Мы перешли на «ты», – напоминает он. – Если Григорий для тебя слишком официально и длинно, можешь звать меня Гришей. – В голосе Шахова проскальзывает та же чувственная интонация, как и несколько мгновений назад, когда он говорил, что не собирается занимать место моего мужа.

      Понятное дело, ему это не нужно, он хочет лишь мое тело.

      От страха во рту пересыхает, я облизываю губы, и это еще одна ошибка. Шахов задерживает на них пристальный взгляд. Берет мою руку и направляет обратно к блузке. Хочет, чтобы я продолжала