Поле мечей. Боги войны. Конн Иггульден

не сделали ничего дурного.

      Юлий поднес ладонь к лицу, потер бровь и, задумавшись, опустил руку на подлокотник.

      – Когда я был еще моложе тебя, Адан, меня поставили перед римлянином, которого звали Корнелий Сулла. Он убил моего дядю и разрушил все, что я любил в этом мире. Он сказал, что отпустит меня, если я откажусь от жены и опозорю ее с отцом. Он обожал такие мерзкие делишки.

      Какое-то время Цезарь всматривался в невообразимо далекое прошлое, и Адан почувствовал, как на лбу выступил пот. Почему ему говорят об этом? Он уже сознался, чего от него хотят? Несмотря на страх, в Адане шевельнулся интерес. Оказывается, не все римляне на одно лицо. Для него стало откровением известие, что среди них существует соперничество и вражда.

      – Я возненавидел того человека, Адан, – продолжал Юлий. – Будь у меня оружие, я не задумываясь пустил бы его в ход, хотя речь шла о моей жизни. Полагаю, тебе знакомо чувство подобной ненависти.

      – Ты не отказался от своей жены? – спросил испанец.

      Услышав неожиданный вопрос, Юлий заморгал, потом горько улыбнулся:

      – Нет, не отказался, и он позволил мне жить. Пол у ног диктатора был залит кровью людей, которых убивали и мучили по его приказу, и все же он сохранил мне жизнь. Я часто задавал себе вопрос – почему?

      – Он решил, что ты не опасен, – произнес Адан, удивляясь собственной смелости в разговоре с римским военачальником.

      Юлий задумчиво покачал головой:

      – Сомневаюсь. Я предупредил его, что посвящу свою жизнь борьбе с ним, если меня отпустят.

      Он чуть не начал рассказывать, как его друг отравил диктатора, но об этом не следовало знать никому, даже собравшимся в комнате.

      Цезарь пожал плечами:

      – В конце концов он умер от чьей-то руки. Жаль, что это сделал не я. И жаль, что не увидел, как свет жизни померк в его глазах.

      Адан заметил, как во взоре римлянина сверкнул огонь, и отвел взгляд в сторону. Он поверил, и мысль о том, что этот человек сейчас пошлет его на смерть, заставила юношу содрогнуться.

      Юлий надолго замолк, и Адан почувствовал слабость от напряжения.

      Когда римлянин заговорил снова, голова испанца дернулась.

      – В здешней тюрьме и в Валенсии содержатся убийцы. Одного из них повесят и за его преступление, и за твое. А тебя я прощаю. Я поставлю свою подпись под помилованием, и ты вернешься домой вместе с семьей, но больше не привлекай моего внимания.

      Рений недоуменно фыркнул.

      – Я хотел бы сказать тебе пару слов с глазу на глаз, легат, – прорычал он, злобно взглянув на Адана.

      Молодой испанец стоял, открыв рот от изумления.

      – Не надо, Рений. Я принял решение и не изменю его, – ответил Цезарь, не глядя на старого воина.

      Он перевел взгляд на юношу, чувствуя, что с души свалился камень. Юлий был уверен, что поступает правильно. Он увидел свое отражение в глазах испанца, и снова нахлынули воспоминания.

      Как пугающе выглядел тогда Сулла… Адану суровый римлянин в металле доспехов должен показаться таким же безжалостным. Он чуть не послал молодого испанца