Генрих. Алла Артемова

горели. Немецким специалистам не удалось создать надежную и мощную боевую машину. Несмотря на броню, равную ста тридцати миллиметрам, стойкость ее против снарядов была недостаточна.

      А между тем вражеские танки приближались. Две тысячи метров, полторы, тысяча…

      – Огонь! – скомандовал Григорий, и тотчас прозвучали десятки оглушительных взрывов.

      Снаряд, выпущенный из танка Орлова, попал в гусеницу головной немецкой машины. Та неуклюже дернулась и повернулась боком к танку Григория.

      – Огонь! – повторил команду Григорий, и второй снаряд попал в борт танка, пробил его, и из развороченной брони вырвалось пламя, затем густой черный дым.

      – Молодец, Володя. Сергей, полный вперед!

      Строй вражеских танков нарушился, и они расползлись по всему полю, неуклюже маневрируя. Но после короткого замешательства немецкие танки ответили шквальным огнем. Вспыхнули несколько «тридцатьчетверок».

      – Командир, командир, – услышал Григорий в наушниках шлемофона взволнованный голос механика-водителя. – Восемнадцатый горит.

      – Вижу, Сергей, вижу, – прошептал Григорий и стиснул зубы.

      На обочине дороги, чуть наклонившись вперед, горела «тридцатьчетверка». Тяжелой черной полосой дым оседал на землю. Горели топливо, резина, краска. Снаряд перебил обе гусеницы, одна завернулась, подмялась под стальную машину и глубоко ушла под тяжестью танка в грунт. На большой скорости она слетела, и танк по инерции двигался, пока не слетела и вторая гусеница.

      – Эх… Самохин, Самохин, – Григорий на миг опустил голову, прощаясь с погибшим экипажем восемнадцатой боевой машины.

      – Командир, справа «Тигр», – Гаврилов, не дожидаясь команды, выстрелил.

      Звякнули и задымились выброшенные гильзы.

      Танк вспыхнул. Огонь охватил всю машину, и вскоре она запылала ярким пламенем. Но танк еще жил, немецкие танкисты через люк башни стали быстро покидать машину. Короткими очередями Григорий уничтожил фашистов. На малой скорости танк Орлова устремился вперед. Со всех сторон мелькали яркие вспышки, рвались снаряды и горели танки. Немцы защищались яростно и ожесточенно, понимая, что отступать некуда. Но даже при желании они не могли этого сделать. Эсэсовские заградительные отряды беспощадно расстреливали и вешали каждого, кто оставлял позиции или только подозревался в таком намерении. Бой разгорался. Танк Орлова резко развернулся, но в этот момент с двух сторон, как клепальными молотками, по башне ударили из противотанковых орудий. Искусно замаскированные в кустах пушки в упор расстреливали «тридцатьчетверку». Однако снаряды попадали под углом и, рикошетировали, не пробив броню. Танк Орлова рванулся в сторону немецких орудий и через минуту вдавил их в землю. Но тут из-за кустов навстречу танку выбежало несколько немецких солдат с гранатами в руках. Григорий открыл огонь из пулемета, и фашисты как подкошенные повалились на землю.

      В десять часов утра воздух на Одере