Последние часы в Париже. Рут Дрюар

давали десять минут на то, чтобы убежать и спрятаться, прежде чем остальные отправлялись на его поиски. Когда они приводили страдальца обратно к командиру, им предстояло назначить ему наказание. Однажды командир заметил, что Себастьян не участвует в избиении:

      – Кляйнхаус, мы слишком мягкосердечны, да? Ударь-ка его ногой в лицо! Это приказ!

      Себастьян уставился на свои грубые кованые ботинки, а затем на испуганное лицо мальчика. Он отвел ногу назад, готовый ударить, но тут что-то дрогнуло в душе, иное чувство взяло верх, и он рванул прочь, побежал так быстро, как только мог. Он был лучшим спортсменом в группе и следующие несколько часов так и бежал, спасая свою жизнь. Наконец наступила ночь, и он остался в лесу до самого рассвета.

      Когда наутро он вернулся в отряд, лицо командира было суровым и неприветливым. Он подал знак одному из старших мальчиков, и тот с важным видом подошел к Себастьяну, вперив в него злобный взгляд. У Себастьяна кровь закипела в жилах, и ему снова захотелось убежать, но сил уже не осталось.

      Молниеносным ударом в лицо Себастьяна отбросило в сторону, боль пронзила челюсть. Он попытался подняться, но голова кружилась, и он зашатался, смутно осознавая, что вокруг все гогочут.

      – Штрафной изолятор для Кляйнхауса! – Голос командира прозвучал громко и ясно.

      Старший мальчик потянул Себастьяна за плечо, толкая перед собой и пиная сзади.

      – Что ж, Кляйнхаус, если не умеешь драться, всегда можно убежать. – Смех командира отдавался вибрацией в теле Себастьяна, когда его уводили.

      Себастьян задумчиво посмотрел на мсье Ле Бользека, не совсем еще очнувшись от воспоминаний.

      – Да, – ответил он. – Игры у нас были.

      Глава 13

      Париж, апрель 1944 года

      Элиз

      Я подумала, что вечером по дороге с работы зайду в книжный магазин, поскольку хотела подарить Изабель книгу на день рождения. Мсье Ле Бользек обычно закрывался незадолго до комендантского часа, так что я успевала. В магазине было пусто, когда я вошла.

      – Элиз, моя дорогая. Какое счастье. – Мсье Ле Бользек вышел из-за стеллажа. А следом за ним – человек в форме. Немец, что был здесь в тот вечер.

      – Bonsoir, mademoiselle. – Он дерзнул протянуть мне руку, как будто мы были знакомы.

      Я не шелохнулась, уставившись на него. Он даже имел наглость смотреть мне в глаза, но, клянусь, я не собиралась отворачиваться первой и с холодной стойкостью выдержала его взгляд. Должно быть, прошла пара мгновений, хотя казалось, что время растянулось до бесконечности. Я успела заметить, что радужки у немца прозрачно-голубые, как аквамарин в моем кольце. В конце концов он опустил глаза.

      – Мне лучше уйти, – произнес он.

      Я почувствовала себя триумфатором. И пусть его плечи поникли, а голос прозвучал печально – ничто не могло испортить вкус моей победы.

      – Тебе не обязательно уходить, – быстро проговорил мсье Ле Бользек, поглядывая на меня.

      Но немец пожал руку мсье Ле Бользеку, кивнул мне, надел фуражку и вышел.

      Как только за ним закрылась