Воздушные фрегаты. Юнга. Антон Перунов

пояснении.

      И странное дело, стоило приятелю поведать о какой-либо подробности, как в памяти Марта возникало соответствующее воспоминание и твердо занимало в ней свое место.

      – А учимся где? – поинтересовался на всякий случай Март.

      – Здесь же, – с сочувственным видом поведал ему кореец.

      Точно, тут же припомнил Веня. Мартемьян и этот Витька сидят за одной партой.

      – Где вы шлялись? – неласково встретил их у ворот дворник – отставной матрос Михалыч.

      – Гуляли, Павел Михайлович, – немного заискивающим тоном сообщил ему Виктор.

      – Ваше счастье, что директора на месте нет. Не то бы прямиком в карцер отправились, а будь моя воля, так и розог отведали бы! Ну-ка, олухи царя небесного, марш на кухню, – вам там поснедать оставили!

      – Сейчас идем.

      – Слышь, Вахрамеев, – вспомнил дворник. – Тебя какие-то ферты на автомобиле разыскивали. Я им велел, чтобы завтрева приезжали, когда господин Петрищев вернется.

      – Какие еще ферты? – едва не поперхнулся от воспоминаний Март.

      – Сказали, будто из адвокатской конторы «Бобров и сын», – отвечал, поглаживая роскошные седые усы бывший матрос. – Только сдается мне, врали!

      – Почему?

      – Не видал я, что ли, крапивного семени? – пожал плечами дворник. – Вы ступайте-ступайте, неча тут…

      Михалыч, припомнил Вениамин, был стариком невредным, просто любящим побухтеть, когда кто-либо не соблюдал строгий морской порядок. Но если к нему со всем вежеством, то он сразу оттаивал и особо воспитанников, в отличие от прочих служителей, не притеснял.

      Оставленная ребятам на кухне еда, конечно, давно остыла, но проголодавшиеся мальчишки в момент стрескали кашу с куском пшеничного хлеба и запили ее холодным и почти не сладким чаем.

      – Добавки бы, – привычно поканючил Витька, но дежурная кухарка тетя Маша тут же его обломала.

      – Радуйся, что это осталось, байстрюк! – уперев руки в бока, заявила она. – Еще бы немного и того не увидали.

      «Байстрюк означает незаконнорожденный», – подумал Март, и в голове тут же вспомнилась невеселая история приятеля. Отцом его был русский чиновник при консульстве, а матерью – официальная наложница из местных. Законами королевства Чосон такое разрешалось, а русское начальство на шалости своих подопечных смотрело сквозь пальцы. При родах Витькина мать умерла, и сирота попал к ее родственникам, пока его не забрал отец.

      Трудно сказать, что послужило тому причиной, поскольку признавать своего туземного отпрыска папаша не стал, но о кое-каком воспитании и образовании позаботился. Так Вичан и угодил в интернат, который по привычке именовали приютом.

      Поев, подростки направились в дортуар[5], где стояли их кровати. Сирот у них на самом деле было немного. Большинство воспитанников имели родителей или близких родственников, к которым и отправлялись на летние каникулы. На месте оставались только такие, как Мартемьян с Виктором, и еще несколько подростков.

      Богоугодное

5

Дортуар – спальное помещение в закрытом учебном заведении.