Колокол. Айрис Мердок

она, несмотря на все эти ужасные события, просто прекрасно. У нее было славное округлое лицо, крупный улыбчивый рот, большие серо-голубые глаза. Слегка подведенные, но не выщипанные, подвижные брови вразлет. Золотисто-каштановые волосы длинными прядями так прямо и решительно падали на плечи, что напоминали папоротник, свисающий со скалы. Все вместе выглядело весьма привлекательно. Ее внешность была совсем не такой, как когда-то.

      Дора обернулась к своему месту. Полная дама слегка подвинулась. С омерзением чувствуя себя грузной, горячей, да еще в дорогой и безликой одежде, которую не надевала с весны, она втиснулась на сиденье. Как противно было сидеть впритык к чужому, жаркому телу. Юбка была тесна. Туфли на высоких каблуках жали. Да еще этот мерзкий запах – своего и чужого пота. День был чертовски жарким. И все же, отметила она про себя, ей повезло – хоть сидит, – и она стала с удовлетворением посматривать в забитый людьми проход.

      Какая-то престарелая дама, продравшись через толпу, остановилась у двери Дориного купе и обратилась к ее соседке:

      – А, ты здесь, дорогая, я думала, ты ближе к головным вагонам.

      Они довольно-таки мрачно переглянулись – леди перегнулась через притолоку, ноги ее были зажаты в куче вещей – и завели разговор о том, что никогда, мол, не видели в поезде столько народу.

      Дора уже ничего не слышала – ужасная мысль ударила ей в голову. Ей придется уступить свое место. Мысль эту она от себя гнала, но та не отступала. Ну конечно. У пожилой дамы такой нездоровый вид, и будет правильно, если Дора, молодая и здоровая, уступит место, чтобы та села подле своей приятельницы. Кровь бросилась Доре в лицо. Куда спешить? Она затаилась и принялась обдумывать ситуацию. Вполне возможно, что, сознавая необходимость уступить место, она этого не сделает из чистого эгоизма. Да это в чем-то и лучше – чем если бы ей вообще не пришло в голову, что пожилым надо уступать место. По другую сторону от Дориной соседки сидел нестарый мужчина. Читал себе газету и, судя по виду, о долге своем не помышлял. Может, Доре подождать, пока до него дойдет, что надо уступать место дамам? Дождешься, пожалуй… Дора оглядела соседей по купе. Никто не обнаруживал ни малейшего чувства неловкости. Лица соседей, не уткнувшихся в книжки, лучились самодовольством, которое, верно, было написано и на ее собственном, когда она поглядывала на сутолоку в проходе. Правда, было еще одно обстоятельство. Она-то побеспокоилась о том, чтобы приехать заранее, и должна быть за это вознаграждена. Впрочем, эти дамы, может, не могли приехать раньше? Кто знает. И все же элементарная справедливость требовала, чтобы у тех, кто первым пришел на вокзал, были сидячие места. Старая дама прекрасно устроится и в проходе. В конце концов, в проходе полно престарелых дам, и никого это, похоже, не волнует, и меньше всего их самих! Дора терпеть не могла бессмысленных жертв. К тому же она изнурена переживаниями и заслуживает покоя. Хорошо ли будет, если она приедет на место совсем измотанной? Дора всерьез считала, что нервы ее на пределе. Места она решила не уступать.

      Дора поднялась и обратилась к стоявшей даме:

      – Присаживайтесь,