Мамочка, помоги. Алёна Русакова

ак вот, значит, полгода назад свадьбу пышную сыграли. Со сватами Алене Ивановне тоже, чрезвычайно повезло! Лояльные, щедрые, квартиру молодым подарили. Молодцы!

      И все бы хорошо, да стала вдруг ни с того ни с сего, дочь-кровинушка, Тамарочка, собственному супругу нервы мотать!

      Всегда тихая, да прилежная была, а тут на тебе – как с цепи сорвалась. На мужа эта бывшая тихоня-Тамарка орет. Ванька-зять как ни силился, как ни старался сор из избы не выносить да молчать, а прибежал, прямо к ней, Алене Ивановне, тёще своей, жаловаться.

      ***

      Входная дверь в квартиру молодых была не заперта, и Алена Ивановна забежала в нее с разбегу:

      – Доча?!

      – Тут я! Мама! – послышался громкий плач, и Алена Ивановна понеслась сломя голову на голос дочи.

      – Что случилось?! Мама пришла, доча, мама тут! – огласил квартирку громкий женский крик.

      Зареванную дочку Алена Ивановна вытащила из ванной. Та плакала в уголочке между ванной и унитазом. Умыла красавицу, увела в кухню, поставила на плиту чайник и отпоила горячим чаем.

      – Теперь рассказывай, что случилось, – перешла к расспросам женщина.

      – Он на меня так посмотрел! – громко пожаловалась Тамара маме.

      – Как?!

      – Не так!

      – А как надо было? – задрожала чашка в руках мамы.

      – Ну я просто знаю, что он подумал! Он знаешь, подумал, но не сказал!

      – Что? Что подумал то?

      – Он подумал, но не сказал о том, что считает меня толстой! – захлебнувшись слезами, пожаловалась на мужа дочь. – Но я намёк его поняла! Просто, когда мы в гости к Грише с Яной ходили, он попросил меня короткую юбку не надевать, мол у меня – ноги толстые!

      – Нормальные у тебя ноги! – воскликнула Алена Ивановна. – Так. Что еще он тебе посмел сказать?

      – Он… В-общем, дело не в нём! – умоляюще посмотрела на мать Тамара. – Во мне дело…

      – Так.

      Алёна Ивановна кивнула головой, затем хлопнула себя по груди. Достала таблеточки из внутреннего кармана пиджака и сунула целых две себе в рот. Одну протянула дочке.

      – Всё. Я спокойна. Теперь продолжай.

      Дочь, Тамарка, вскочила. Убежала в спальню. И вернулась оттуда с ворохом какой-то рванины в руках.

      – Это что? – вздохнула мама.

      Дочь закусила свою пухлую губку и покаянно свесила голову.

      – Я просто нервничала сильно! И нечаянно всю одежду ему изрезала!

      ***

      – Вот это еще можно попытаться подшить, – задумчиво разглядывала дыры на свету в мужских брюках Алена Ивановна.

      Потом отшвырнула эти брюки в гору разодранного тряпья. Которое на выброс.

      – Мама! – капризно вскричала дочь, сидящая на полу у груды тряпья. – Что мне теперь делать?!

      Алена Ивановна побегала по комнате взад-вперёд. Потом остановилась и руками развела:

      – А что делать! Выбрасывать всё придётся!

      – А что я Ваньке теперь скажу?! – вскричала дочь.

      – Скажи: прибиралась в шкафу. А у тебя там…

      – А там моль всё погрызла! – вскочила с пола и радостно подхватила девушка.

      – Что-то вроде такого. Так. Я привезу вещи, – походила по комнате Алена Ивановна. – Заеду в секонд хэнд и там вещей на твоего Ваньку наберу, чтобы было что на вешалки пока развесить. А ты – молчи! – погрозила она пальцем дочери. – Даже если явные доказательства вдруг всплывут! До последнего отпирайся! Ты поняла меня, дочь?!

      Алена Ивановна работала продавцом на рынке, овощи продавала. График – ежедневный. Трудно. А тут дочь, с "пустяками" названивать повадилась.

      Вот и сейчас телефон Алёны бесперерывно "тренькал", нервируя женщину.

      – Что Тамар? – отпустив покупателя, схватила трубку женщина.

      – Мам, – дрожащим голосом произнесла дочь.

      Свет для Алёны Ивановны в глазах померк.

      – Что опять?

      – Мы с Ваней поругались, – принялась всхлипывать в трубку дочь, – Он уехал а я… Мне так плохо, мама! Ты сможешь приехать?

      Алена Ивановна зажмурилась и вдохнула воздух. Выдохнула.

      – Доча. Может быть, ты сама приедешь? – предложила она. – Я работаю. И так каждый день к тебе ношусь.

      – Ну да, – всхлипнула дочь. – Для тебя же работа важнее дочери. Вот не будет у тебя дочери и будешь спокойно работать.

      – Сейчас приеду! – почувствовав по голосу кровинушки неладное, вздохнула Алена.

      – Манька! Присмотришь за лавкой? – снимая с себя фартук на ходу, подбежала к соседней лавке с мясом.

      – Опять? – удивилась Марья. – Снова дочь? Вот ты сбежишь, а мне опять на две лавки разрываться придется! Вчера знаешь сколько народу за овощами понабежало?

      – Манюнь, прошу тебя, я заплачу! – дрожащими руками вынула из барсетки купюру Алена.

      – Да ладно уже, беги, –