Либретто для жонглера. Иннокентий А. Сергеев

она у него не росла, как это сказано об Александре Македонском, неважно кем.

       Человек этот сидел спиной к дороге и был настолько поглощён своим занятием, – не лишённым, видимо, известной приятности, – что даже не заметил, как справа от него на песок легла тень.

      Доев очередной банан, он обернулся, вероятно, для того чтобы аккуратно разложить кожуру на дороге в виде морской звезды, как он это проделал предыдущие пять раз, и только тогда обнаружил, что за его спиной стоит некий упитанный господин, одетый по-дорожному – с саквояжем в руке, благородной внешности, добродетельный, милостивый и великодушный, мудрый и щедрый, стоял он в непринуждённой позе, возложив свою правую руку в белоснежной перчатке на изящную, ручной работы трость и, словно бы задумавшись о чём-то важном, смотрел.

      Скарамуш, – а это был именно он, – застыв с банановой кожурой в руке, приветливо улыбнулся.

      – Вот, – пожаловался он незнакомцу. – Не могу удержаться.

      Он помахал кожурой.

      – Не могу устоять. Вредно есть столько мучного, а вот…

      – Мучнистого, – негромко поправил его господин с тростью. – Позвольте, однако, спросить, на что вы собираетесь употребить эту кожуру?

      – Разложу её на дороге, – просто ответил Скарамуш.

      – Позвольте узнать, зачем?

      – Вдруг кто-нибудь поскользнётся. Смешно будет.

      Незнакомец осуждающе покачал головой.

      – Дурацкая шутка, – сурово заметил он.

      – Верно! – весело согласился Скарамуш. – Дурак будет, если поскользнётся!

      Незнакомец не засмеялся.

      – Мне представляется, – сказал он после некоторой паузы, – что мы попутчики.

      – Это зависит от того, куда следует ваша милость.

      – Скорее, от того, куда следуете вы.

      – А куда-нибудь, – беспечно отозвался Скарамуш.

      – Позвольте, однако, спросить, как вы предполагаете узнать то место, куда вы идёте.

      Скарамуш погрузился в раздумье.

      – Что-то я не понял, – признался он наконец.

      – Когда вы придёте…

      – Да?

      – Как вы узнаете, что пришли?

      – Куда?

      – Туда, куда вы идёте.

      – Не знаю, – пожал Скарамуш плечами и тут же добавил. – А вы как думаете?

      Ответа не последовало.

      Скарамуш поднялся на ноги.

      – А я вот виноградом торговать пытался. Вы бы лучше спросили, откуда я иду.

      – Мне это не интересно, – сказал незнакомец.

      – Напрасно. У меня был виноград всех-всех сортов, самый отборный! И дамские пальчики, и дамские зубки, и дамские коготки, и…

      – Можете, не продолжать.

      – Но увы!

      – Я вижу, вы не слишком преуспели.

      Скарамуш скорбно вздохнул.

      – Не повезло?

      – Очень повезло! Повезло, что ноги унес…

      – Как же мне называть вас… – задумчиво проговорил незнакомец.

      – Что вы, ваша милость! – всплеснув руками, заторопился Скарамуш. – Я не более, чем скромный виноградарь, какое уж тут названье!

      – Но теперь вы более не виноградарь, – заметил незнакомец. – Если я вас правильно понял.

      – Увы, – печально произнес Скарамуш. – Вы меня поняли правильно.

      – Я буду называть вас Попутчик.

      Скарамуш смиренно склонил голову.

      – Как будет угодно вашей милости.

      – Пойдёмте, я что-то устал стоять.

      – Постойте!

      – Да? – незнакомец обернулся. – В чём дело?

      – А как мы узнаем, что уже пришли?

      – Я пойму, – сказал он и едва слышно добавил. – Я большой мастер по таким делам.

      – Тогда я буду называть вас Мастер! – сказал Скарамуш, воодушевляясь. – Мой Мастер, могу ли я просить вас об одной милости?

      – Сколько угодно, однако, пойдёмте же!

      Скарамуш бросился догонять.

      – Зовите меня Скарамуш, мой Мастер. Видите ли, таково моё имя.

      – Ну что ж, пожалуй, так будет даже лучше, – согласился незнакомец.

      – А ваше имя?.. – спросил Скарамуш, всё более набираясь смелости.

      – Людовик, – с достоинством произнёс его теперь уже спутник.

      – Людовик?..

      – Людовик Пятнадцатый.

      Скарамуш встал как вкопанный и, молитвенно заломив руки, воскликнул:

      – О мой король! Мы объедем весь свет!

      Неизвестно, к кому он обращался, ибо глаза его были возведены к небу, бывшему, к слову сказать, безупречно ясным, как обычно в это время года.

      Здесь

      . . .

      Летом в Вавилоне, мягко говоря, душно. Словно бы исполинская птица накрыла его своей неподъёмной