Обломов. Иван Гончаров

этот Алексеев, Васильев, Андреев, или как хотите, есть какой-то неполный, безличный намек на людскую массу, глухое отзвучие, неясный ее отблеск.

      Даже Захар, который, в откровенных беседах, на сходках у ворот или в лавочке, делал разную характеристику всех гостей, посещавших барина его, всегда затруднялся, когда очередь доходила до этого… положим хоть, Алексеева. Он долго думал, долго ловил какую-нибудь угловатую черту, за которую можно было бы уцепиться, в наружности, в манерах или в характере этого лица, наконец, махнув рукой, выражался так: «А у этого ни кожи, ни рожи, ни ведения!»

      – А! – встретил его Обломов. – Это вы, Алексеев? Здравствуйте. Откуда? Не подходите, не подходите; я вам не дам руки: вы с холода!

      – Что вы, какой холод! Я не думал к вам сегодня, – сказал Алексеев, – да Овчинин встретился и увез к себе. Я за вами, Илья Ильич.

      – Куда это?

      – Да к Овчинину-то, поедемте. Там Матвей Андреич Альянов, Казимир Альбертыч Пхайло, Василий Севастьяныч Колымягин.

      – Что ж они там собрались и что им нужно от меня?

      – Овчинин зовет вас обедать.

      – Гм! Обедать… – повторил Обломов монотонно.

      – А потом все в Екатерингоф отправляются; они велели сказать, чтоб вы коляску наняли.

      – А что там делать?

      – Как же! Нынче там гулянье. Разве не знаете: сегодня первое мая?

      – Посидите; мы подумаем… – сказал Обломов.

      – Вставайте же! Пора одеваться.

      – Погодите немного; ведь рано.

      – Что за рано! Они просили в двенадцать часов; отобедаем пораньше, часа в два, да и на гулянье. Едемте же скорей! Велеть вам одеваться давать?

      – Куда одеваться? Я еще не умылся.

      – Так умывайтесь.

      Алексеев стал ходить взад и вперед по комнате, потом остановился перед картиной, которую видел тысячу раз прежде, взглянул мельком в окно, взял какую-то вещь с этажерки, повертел в руках, посмотрел со всех сторон и положил опять, а там пошел опять ходить, посвистывая, – это все, чтоб не мешать Обломову встать и умыться. Так прошло минут десять.

      – Что ж вы? – вдруг спросил Алексеев Илью Ильича.

      – Что?

      – Да все лежите?

      – А разве надо вставать?

      – Как же! Нас дожидаются. Вы хотели ехать.

      – Куда это ехать? Я не хотел ехать никуда…

      – Вот, Илья Ильич, сейчас ведь говорили, что едем обедать к Овчинину, а потом в Екатерингоф…

      – Это я по сырости поеду! И чего я там не видал? Вон дождь собирается, пасмурно на дворе, – лениво говорил Обломов.

      – На небе ни облачка, а вы выдумали дождь. Пасмурно оттого, что у вас окошки-то с которых пор не мыты? Грязи-то, грязи на них! Зги Божией не видно, да и одна штора почти совсем опущена.

      – Да, вот подите-ка, заикнитесь об этом Захару, так он сейчас баб предложит да из дому погонит на целый день!

      Обломов задумался,