ПереКРЕСТок одиночества – 4. Дем Михайлов

уж было. Филя… а чего ты морщишься? Я же вижу.

      – Да шум этот клятый…

      Я понимающе кивнул:

      – Шепот?

      – Он самый. Там, дома, его и не слышно почти. А тут прямо вгрызается в уши…

      – А включите музыку, – предложил я. – Получится ведь, Касьян?

      – Я уж думал – никто и не спросит, – оживился тот, откладывая отвертку и тянясь к тумблерам. – Сейчас все будет. И да, напоминаю: через полчаса у нас первый сеанс связи. Надо будет взобраться куда-нибудь повыше.

      – Взберемся, – кивнул я. – Чего-чего, а холмов тут хватает…

      Из динамиков послышались торжественные и довольно уверенные слова:

      Сквозь расстоянья и года размеренно и строго,

      Идут по БАМу поезда, работает дорога.

      И до серебряных седин

      Мы беззаботно жить не сможем…

      Одной из наших задач была роль мобильного ретранслятора. И я считал эту задачу одной из самых важных. Бункер слишком долго был немым и глухим. И пусть наш вернувшийся голос пока еще был слишком уж слаб – что-то там не все у них ладилось, – то вот уши нам требовалось навострить прямо сейчас.

      Подняв уверенно идущую машину, что все больше влюбляла меня в себя своей ходкостью, четкостью и управляемостью, по пологому склону, я покрутился на вершине, выравнивая площадку и заодно осматриваясь в свете фар. При этом мы выдавали себя, но тут поделать было нечего: я не буду тем дураком, что проглядел затаившегося рядом с дверью матерого медведя. А первым выходить именно мне – правда, через новый потолочный люк, расположенный аккурат рядом с основанием раскладной антенны.

      Потушив фары, я закрыл стекла светящегося кокпита специально прилаженными глухими шторами – совет механика Викентия, – и еще минут десять мы просто сидели, допивая настоявшийся чай из старого термоса. Допив, я снарядился, не забыв о защитном козырьке, и по наваренным скобам поднялся к потолку, где разблокировал люк. Не без труда подняв тяжеленную крышку, я выставил фонарик и коротко огляделся. Крыша оказался чиста, и вскоре я уже отбивал с механизма лед, а затем с хрустом крутил рукоять, сначала поднимая, а затем раскладывая секции антенны. При этом я не забывал постоянно вертеть головой по сторонам. Вряд ли сюда сможет забраться здешний медведь – учитывая особенности его телосложения, – но не стоит забывать про летающих тварей и родичей светящегося Ахава Гарпунера. Закончив дело, я поспешно захлопнул люк и облегченно выдохнул, ощутив на заболевшей от мороза коже теплый поток вентиляции. По возвращении надо будет поговорить со старым автомехаником Замка: пусть установит над потолочным люком высокую клетку с распашной дверью. Кажется, такие клетки называют акульими…

      Пока я стряхивал с одежды снег, радист уже приступил к сеансу связи, буквально прильнув к аппаратуре. Остальные старики присели неподалеку, стараясь не показывать охватившего их волнения. Я понимал их чувства – возможно, впервые за последние сорок с лишним лет они были причастны к действительно важному делу. Важному не только для них лично, но и для всего нашего сообщества.