Измена. Колетт Фридман

застыла перед кабинетом мужа. Что-то мешало ей повернуть ручку и шагнуть в его владения.

      Как ни крути, но она преступила бы границу как в прямом, так и в переносном смысле.

      События развивались так стремительно, что времени на раздумья не было. Вчера, увидев красный флажок напротив женского имени в телефоне мужа, она сделала скоропалительный вывод. Возможно, ошибочный. Рассудок, во всяком случае, отчаянно хотел убедить в этом сердце.

      А сердце не соглашалось.

      Кэти давно подозревала неладное. Возникшие подозрения – сами по себе признак беды. Разве придет в голову подозревать мужа в любовной связи, когда по-настоящему, без вопросов, сомнений и задних мыслей, знаешь, что он тебя любит? Любит ли ее Роберт? Она не уверена. Вероятно, она ему симпатична; спору нет, он к ней привык и готов прощать ей многие недостатки, но – любит ли? Вряд ли.

      Стоило ей увидеть красный флажок, как бесчисленные мелочи, смутные вопросы и непонятные случаи сложились в убедительно правдивую картину. Теперь, чтобы не сойти с ума, нужны доказательства.

      Но ясно и другое: войди она в комнату, переступи порог – и дороги назад нет. Даже если она ничего не найдет или обнаружит доказательства, полностью снимающие вину с мужа, даже если он никогда не узнает, что она обыскивала кабинет, – возврата к прежней семейной жизни не будет. Кэти обманет его доверие.

      Он ее доверие уже обманул.

      Сердце похолодело от горькой мысли. Он предал ее дважды – и наверняка ради одной и той же женщины. Возможно. В тот раз у нее не было доказательств, только страхи и предположения.

      Ей нужна правда.

      Кэти Уокер решительно вошла в кабинет мужа.

      Поначалу предполагалось, что вторую по величине спальню в доме займет Брендан, когда подрастет. Однако сразу после переезда комнату захватил Роберт: перенес туда компьютер, разложил папки, установил аппаратуру для компьютерного редактирования – и стало ясно, что новой спальни Брендану не видать.

      Здесь было тихо: окно с двойными рамами выходило на задний двор. Роберт любил тишину. По левой стенке стояли тумбы с файлами, прямо у окна – конторка, за которой он делал эскизы. Будь то документальное кино или рекламный ролик, муж всегда начинал с графической раскадровки от руки, а не на компьютере, считая такой процесс поистине творческим. Светлый стол вдоль правой стены предназначался для офисной техники: принтеры, факсы, сканеры, стационарный «Эппл» с внушительной диагональю, сверкающий эппловский ноутбук и цифровой блок, чтобы монтировать видео, диалоги и музыку для рекламы, кормившей фирму «Эр-энд-кей». Много лет назад компоновку приходилось заказывать; теперь новые технологии и особенно программа окончательного монтажа позволяли делать основную часть работы дома, за компьютером.

      Кэти редко заходила в кабинет – как-никак, территория Роберта, – но здесь всегда царил идеальный порядок. Удивительно, до чего эта аккуратность не сочеталась с характером мужа. Рассеянность и растрепанность – типичные черты Роберта и, как когда-то