Сотник. Половецкий след. Андрей Посняков

давай…

      – Ага… – Миша переложил вожжи и хмыкнул. – А не далековата ли заимка от твоего двора?

      – Далеко, – покусала губу красотка. – Вот и боюсь – как бы не отобрали. Не вы, так из «журавлей» кто-нибудь…

      – Ты ж сама под «журавлями»!

      – Вот и я о том.

      Дальше ехали молча, впрочем – недолго, от силы минут пять.

      – Стой, стой! Вон заимка-то.

      – Где? Тпру-у-у-у…

      Да уж, сразу не углядишь. Не показала бы Костомара заимку – Мишаня б и не разглядел, проехал бы мимо. Изгороди никакой нет, сразу в ольховнике – полуземлянка, какие еще оставались и в Ратном, и во многих других деревнях. Покрытая снегом крыша – просто большой сугроб, лишь дверь тщательно расчищена от снега да через волоковые оконца тянуло терпким дымком.

      – Ну, приехали… Лошадей, вон, к осине привяжи… Волков тут нет – охотнички мои перебили всех. Разве что из ваших земель забредут…

      – У нас их тоже немного…

      Толкнув дверь, молодые люди спустились в горницу, если так можно назвать полное дыма помещение с открытым очагом и глинобитным полом. Стол, вдоль стен – широкие, грубо скроенные лавки, накрытые волчьими шкурами… На столе – корзинка с провизией и большая плетеная баклага.

      – Любят тебя твои люди, – сняв плащ, сотник уселся на лавку.

      Вдовушка улыбнулась:

      – А то ж! Я ж зла-то никому не делаю. Правда, провинятся ежели… Но тут уж сами виноваты…

      Теплело быстро, прямо на глазах – вот что значит полуземлянка и открытый огонь! Едкий дым собирался под крышей, обвивал черные от копоти балки сизой полупрозрачной змеею, уползал, улетал в узкие волоковые оконца… Внизу, на скамьях, дым почти что не чувствовался… Но вот если встать, вытянуться – сразу же начинали слезиться глаза.

      – Выпьем…

      Сняв сапожки, Костомара поднялась на ноги, сбросила плащ и полушубок, разложила вытащенные из корзины яства – хлеб, куски жареной рыбы…

      – Вон там, на полке, кружки…

      – Нашел…

      Выпили. Растеклась по жилам пьяная медовица… и тут же ожег поцелуй – длинный, терпкий, манящий…

      – Есть потом будем…

      Отпрянув, вдовушка сняла пояс и стащила с себя верхнюю шерстяную тунику с узорами, а следом за нею и нижнюю, оставшись в одних узких штанах – специально для верховой езды так оделась.

      В этой юной женщине чувствовалась порода! Стройные бедра, тонкий стан, шелковистая золотистая кожа, небольшая упругая грудь с твердеющими сосками… Быстро сняв одежду, Миша накрыл их ртом… Откуда в этой лесной глуши столь утонченная красота? Аристократка… В роду были ромеи? Или просто шальной заморский гость?

      Поцеловав грудь, юноша опустился на колени, стянул с красотки штаны… Женщина застонала… Какое юное упругое тело… Темная ямочка пупка… Поцеловать! Спуститься ниже, к лону… Золотистый лобок… аккуратно выщипанный… По ромейской моде…

      Женщина застонала, выгнулась, прикрыв глаза… Невероятно красивая хрупкая игрушка!

      Миша подхватил ее на руки и осторожно – словно опасался сломать – уложил на скамью, прямо на волчью