Морские сны. Виктор Конецкий

на нем соленую горбушу, пойманную на Камчатке.

      У всех наших было возбужденное, горделивое состояние спасителей. Большинство до конца жизни будет, вероятно, думать, что они кого-то спасли. Про негров забудут – так уж устроены люди. Пялят глаза на женщин.

      – Закрой голову, – сказал я одной нимфе. – С этим солнцем шутить нельзя.

      – У меня волосы густые.

      – Страшно было?

      – Ужас сплошной! Я такие выкройки в Сингапуре купила – закачаешься!.. Не знаете, нам валюту вернут?

      – Скорее всего вернут.

      – Мы в Одессу шли. Думали, рейс месяцев восемь будет – заработаем сразу хорошо. На спасателе-то рейсы короткие, валюты мало. А тут канули восемь месяцев валютных… И выкройки утонули.

      Я внимательно присмотрелся к женщине. Подумалось, что ее навязчивое упоминание выкроек – нечто послешоковое, но она глядела на меня ясными глазами:

      – Я толстая – сама знаю. На мою фигуру хорошие выкройки достать – проблема номер один.

      Я чуть не выругался. Потом спросил:

      – Как они вас вытаскивали? С воды брали?

      – А я со страху и не запомнила.

      – Хорошо, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.

      Люди с первой пироги успели высадиться на Рафаэль, и мы долго ждали их в проливе между островом и первой к югу отмелью, жарились под солнцем.

      Белый крест на фоне тропической зелени. Тихие поклоны пальм. Жара разморила и спасенных, и всех наших. Да и устали мы уже здорово.

      Несколько негров сидели на берегу в тени кустов, смотрели на нас. И мне казалось, что видят они нас насквозь, а мы в них ничего не видим, не понимаем. Мы в них понимаем еще меньше, чем в женщинах, хотя бы в той толстушке с выкройками. И никогда ничего не поймем, если они сами себя не раскроют.

      А раскрыться народы могут только через литературу. Никакая этнография здесь не поможет. Правда, как мне кажется, литература показывает не само существо народа, а его мечту о себе, но, быть может, это синонимы?

      Какой-то паренек с перевязанной полотенцем головой пробрался ко мне в корму, под ветер, тихо сказал:

      – Я за вас подержусь…

      – Давай, давай.

      Вот уж к чему не приспособлены спасательные вельботы, так это к отправлению некоторых человеческих надобностей. Тут надо быть профессиональным эквилибристом на шаре, чтобы все сошло благополучно.

      Остатки горбуши продолжали лежать на моем пиджаке. Но страдания по этому поводу несколько притупились.

      Наконец подвалила пирога с капитаном "Аргуса" и его спутниками. Не торопились они расстаться с твердой землей и шелестом пальм.

      У женщины в ситцевом платье руки были полны кораллов и ракушек. Какая красота в океанских дарах, если через несколько часов после пережитого она заметила и собрала эти ракушки и кораллы.

      Все, что у нее было в каюте "Аргуса", – коробки с сингапурскими покупками, халатик там, тряпки, туфли, сувениры, фотографии родных, наверное, сумочка с помадой и зеркальцем, –