Страх. Книга 1. И небеса пронзит комета. Олег Рой

(случился тогда в нашей благословенной стране такой рецидив – к власти пришли сторонники принципа «все поделить и всех проконтролировать») он сперва был, как это называлось на старинном сленге, «фарцовщиком», потом «цеховиком», потом попытался влезть в игорный бизнес. В общем, чем бы он ни занимался, всегда ходил по грани, находясь, что называется, в состоянии холодной войны с представителями закона. Тюрьма по нему, как говорится, плакала. И, честное слово, лучше бы он за свои сомнительные или совсем уж темные дела сел. Пусть бы даже сел с конфискацией имущества. Но закон опоздал. Игорный бизнес – это вам не цех по производству «фирменных» джинсов. Отца – вместе с мамой – расстреляли прямо в машине. Из двух автоматов. Практически в упор. В двух шагах от элитного дома, где они только-только купили квартиру.

      Нам с Марией тогда было по шестнадцать. До сих пор мне трудно об этом вспоминать. Хотя уж вроде с моей-то работой ко всему привыкаешь. Но работа работой, а это словно бы совсем другое. А уж тогда… Тогда это была адская смесь: острая, разрывающая все внутри боль потери, панический, до озноба страх за Мари и за себя, ужас перед будущим, неверие в свои силы, отчаяние… Я тогда как будто зажмурилась, как будто мне нужно было пробежать… ну, скажем, через кладбище с привидениями и жуткими монстрами. Если бежать, закрыв глаза, вроде не так и страшно. И еще надо стиснуть зубы. Иначе превращаешься в беспомощный скулящий комочек, который неизбежно погибнет. Беспомощный, дрожащий от ужаса комочек я загнала в самую глубь души – пусть скулит там в уголке. А снаружи – ледяное спокойствие и выдержка. Иначе не выжить. Не справиться с бесконечным кошмаром: опознание, допросы, составление фотороботов, похороны – и все это тонет в липком тягучем страхе за себя, а еще больше за сестру. Этот страх пропитал все мое существо, и не похоже, чтобы сейчас он выветрился. Нет. Разве что, настоявшись с годами, стал… крепче, что ли. Его зыбкая болотистая жижа покрылась льдом, по которому вполне можно двигаться. Правда, я все равно чувствую, что лед этот тонок… но если двигаться быстро, болото останется ни с чем. Поэтому я как будто всю жизнь бегу. Стремительно и неостановимо. Меня гонит страх: остановиться – значит провалиться в него и, безусловно, погибнуть.

      Впрочем, меня обнадеживает то, что тогда, когда я была совсем юной и беспомощной, я справилась. Обошлось. Хотя был момент, когда мне показалось – все, нам уготована та же дорога, что и родителям. Гость, явившийся к нам с Мари вскоре после вскрытия завещания, обладал неприметной, почти незапоминаемой внешностью (сейчас я даже не могу воссоздать в памяти его лицо, только начавшие седеть волосы), был вежлив, нетороплив и очень спокоен. И еще – от него пахло смертью. Нет, он не угрожал, он просто предложил отдать ему родительский бизнес, даже, кажется, улыбнулся – две такие милые девчушки все равно ведь не справятся с делами, лучше передать тем, кто умеет