Самарин. Александр Житинский

сказал тот Самарин и, немного помедлив, произнес: – Простите, не могу узнать…

      – Еще узнаете, Константин Саввич! – озорно подмигнул ему Самарин. – И не вздумайте в Москве просить фонды на новые прессы. Не дадут.

      – Это почему? Откуда это вам известно? – поднял брови тот Самарин. Он был еще в расцвете лет, еще на коне, и не знал всего того, что знал нынешний Константин Саввич.

      – Да уж известно, – грустно покачал головой Константин Саввич. – Вы лучше вот что скажите: вы счастливы?

      Тот удивленно вскинул глаза на Константина Саввича, помолчал ровно секунду, а потом тихо сказал:

      – Мне некогда, извините…

      – Извиняю, охотно извиняю! – рассмеялся Константин Саввич и последовал дальше. Нужно было отдать ему французские духи, пускай бы Настя получила их на двенадцать лет раньше. Но момент был упущен.

      Дома Анастасия Федоровна разговаривала с канарейкой. Жена стояла, склонившись над клеткой и приблизив лицо к прутьям. Анастасия Федоровна потеряла значительную часть зрения после операции на мозге семнадцать лет назад. С тех пор Константин Саввич стал ее глазами. Он читал ей романы и рассказывал о том, что происходит на экране телевизора.

      – Чика, Чика, Чика… – приговаривала Анастасия Федоровна. – Спой, Чика, не стыдись…

      Константин Саввич подошел к жене и вложил коробочку духов ей в руку.

      – Что это, Костя? – спросила она, ощупывая духи.

      – Духи французские. Шанель…

      – Они же очень дорогие! Зачем?

      – Я их заработал, – криво улыбнулся Самарин и рассказал про выставку, ловкого Сашу и месье Ноэля.

      – Не возьму, – спокойно и твердо проговорила Анастасия Федоровна и снова наклонилась к клетке: – Чика-Чика-Чика…

      Коробочка отчужденно легла на стол. Константин Саввич незаметным движением стянул ее со стола и отправился в кухню. На душе у него было неспокойно, будто он сделал что-то нехорошее.

      За дверью комнаты, в полутемной прихожей, перед зеркалом сидел сорокалетний Самарин, только что получивший трехкомнатную квартиру. Его жена Настя, тридцати шести лет, сидела у него на коленях. Они смотрели в зеркало и улыбались друг другу. Настя была в крепдешиновом платье, а на Самарине был двубортный летний костюм.

      – Мебель надо покупать… – растерянно говорил Самарин. – Это сколько ж мебели надо? Такие хоромы!

      – Теперь только зарабатывай, – говорила Анастасия Федоровна. – Дочке скоро замуж.

      – Да ей одиннадцать лет! – возмутился Самарин-40.

      – А вот увидишь… – загадочно проговорила Анастасия Федоровна. – Что-то она притихла, – встревожилась жена. – Надо пойти на кухню посмотреть.

      Константин Саввич деликатно обогнул мужа и жену. Они его не заметили, не подумали о нем, он был еще далеко-далеко, но и рядом – рукой можно дотронуться. Константин Саввич, стараясь не шуметь, прошел в кухню.

      4. Печальный заяц

      Как густо населена жизнь! Обременительный