Ошибка Творца. Дарья Дезомбре

на крыльце на дачке. Воздух был тих, пахло медовой травой и дымом. Из ближайшей канавы концертировали лягушки. Голова Раневской лежала у Маши на коленях. Они отужинали, и пес с Андреем находились в отличном расположении духа: желудок полон, Маша рядом – чего еще желать? Одна Маша все никак не приходила в состояние нирваны.

      – Понимаешь, – говорила она, гладя с нажимом лобастую башку Раневской, – у мужа – алиби. Он весь день сидел на съемках на Новоастаповской. У любовника – алиби. Он репетировал новый спектакль в Таллине. Есть еще министр – ее проверим, конечно, но я, честно говоря, доверяю суждению твоего «кузнечика»: не стала бы она рисковать своей карьерой. Будь у них более серьезные отношения, и то не факт. Ну и последний из подозреваемых, профессор, умер пару месяцев назад. Тут тоже алиби – не подкопаешься.

      – Как ты вообще поняла, что у нее с профессором был роман? – Андрей с видимым удовольствием вытянул ноги, подвинув разлегшегося Раневскую.

      Маша пожала плечами:

      – Полгода назад Алиса вышла замуж за своего продюсера. И тогда Кононов посылает ей СМС «будь счастлива» – типичное «как дай Вам Бог любимой быть другим», проходит несколько месяцев, и тут такое – «дрянь, будь проклята!» – в общем, страсть. Разве нет?

      Андрей кивнул:

      – Наверное. Думаешь, узнал, что Алиса крутит роман с молодым режиссером?

      Машина рука на секунду замерла на голове у Раневской, и тот сейчас же распахнул карий и очень наглый глаз. Маша улыбнулась и продолжила сеанс ежевечерней глажки.

      – Вряд ли. Подумай: «Я знаю, что это сделала ты!» Если бы речь шла о романе, он бы написал: «Я знаю, что ты делаешь» – в смысле, мне изменяешь. А тут речь скорее о каком-то событии, о котором никто не догадывался, что это вина Алисы, а Кононов узнал и был в ужасе.

      – А отчего он умер-то?

      Маша усмехнулась:

      – Ничего подозрительного. Острая сердечная недостаточность. Профессору было около семидесяти. Слабое сердце. Инфаркт.

      – Около семидесяти? – поднял бровь Андрей. – Ничего себе! Девушка не промах: трое любовников, причем заметь – трех возрастных категорий. Может, там еще кто-нибудь имеется, стоит только покопать?

      – Может, – задумчиво кивнула Маша. – Но мне все-таки интереснее покопаться в истории с Кононовым.

      – Так сходи завтра в театральный да и выясни там на месте. Все равно, похоже, следствие зашло в тупик? – Он взял и поцеловал ее в ладонь, оторвав от жесткой башки Раневской. – Да, я ревную к собаке! – ответил он на ее иронично поднятую бровь и кивнул распахнувшему в возмущении глаза псу. – И кто меня осудит? Ты его гладишь уже час как! Вспомни, когда ты последний раз так гладила меня?

      Маша расхохоталась и встала, потянувшись, со стула:

      – Ладно, пойдем спать!

      И, уходя с террасы, услышала, как Андрей заявляет Раневской:

      – Без тебя, дружок, без тебя!

      Андрей

      А на следующее