Все рассказы. Михаил Веллер

возраста, когда реагируют на хамство продавцов. В конце концов дом рядом, заначка имеется.

      Дошел я до своего дома…

      Дважды в жизни я такое испытывал. Первый раз – когда школу закрыли на карантин – грипп – а я после болезни не знал и приперся: по дороге ни единого ученика, окна темные и дверь заперта. Чуть не рехнулся. Второй – в студенческом общежитии пили, я спустился к знакомым на этаж ниже, а вернуться – нет лестницы наверх. Полчаса в сумасшествии искал. Нет! Ладно догадался спуститься – оказывается, я на верхний этаж, не заметив, пьяный, поднялся.

      Моего дома не было.

      Все остальные были, а моего не было.

      Ровное место, и кустики голые торчат. Травка первая редкая.

      Я походил, деревянный, с внимательностью идиота посмотрел номера соседних домов: прежние, что и были.

      Старушечка ковыляет, пенсионерка из тридцатого дома, визуально знал я ее.

      – Простите, – глупо говорю, – вы не подскажете ли…

      Она идет и головы не повернула.

      Я окончательно потерялся. Потоптался еще и пошел обратно к Московскому проспекту. Может, сначала попробовать маршрут начать?

      Очередь на такси стоит. Покатаюсь, думаю, поговорю с шофером, оклемаюсь, а то что-то не того…

      – Граждане, кто последний?

      Ноль внимания.

      Кошмарный сон. На улице без штанов. Руку до крови укусил. Фиг.

      Пьяный идет кренделями, лапы в татуировке.

      – Ты, алкаш, – говорю чужим голосом, – в морду хошь? – и пихнул его.

      Он и не шелохнулся, будто не трогал его никто, и дальше последовал.

      Чувствую – сознание потеряю, дыхание будто исчезает.

      Иду куда глаза глядят по Московскому проспекту.

      Мимо универмага иду. Зеркальные витрины во всю стену, улица отражается, прохожие, небо.

      Иду… и боюсь повернуть голову.

      Не выдержал. Повернул.

      Остановился. Гляжу.

      Все отражалось в витрине.

      Только меня не было.

      Я изо всей силы, покачнувшись слабо, ударил в зеркальное стекло каблуком. И еще.

      И оно не разбилось.

      В ролях

      В ресторане пусто – четыре часа дня.

      Посетитель у окна заказывает официантке. Оба – лет двадцати. Он провожает ее взглядом: хорошая фигура.

      Официантка приносит водку, яичницу и сигареты.

      – Меня зовут Саша. А вас?

      – Зачем?

      Официантка приносит шашлык.

      – Выпейте со мной, – говорит Саша.

      – Нам нельзя.

      – Одну рюмку. Выпей, ей-богу…

      – Спасибо; нам нельзя.

      (Ей и без него докуки хватает. Ее мальчик ушел вчера. Она не спала. Плохо спала. Она переживает. Она покинута любимым. Флиртовать нельзя. А этот – ничего. Поэтому она раздражается. «Мне и без тебя докуки хватает», – думает она.)

      Посетитель ест, пьет, курит; движения медленные. Выражение заторможенное.

      – С вас пять девяносто две.

      Дает восемь без сдачи. Она благодарит.

      – А вот теперь, – говорит он тихим ломким голосом и начинает бледнеть, – теперь я должен идти к