Жестокий мир мужчин. Татьяна Полякова

на диван, разучивали на пианино «собачий вальс» и вообще веселились от души. К обеду у меня вдруг поднялась температура, я задыхалась и тряслась в ознобе. Сашка позвонил маме, а потом сидел рядом со мной, вцепился в мою руку обеими руками и смотрел испуганно.

      «Сашка, я ведь не умру?» – перепугалась я так, что начала заикаться, а он затряс головой и сказал:

      «Нет. Чего ты? – А потом добавил: – Я тебя люблю. Очень».

      «И я тебя», – ответила я, и это было сущей правдой.

      Я всегда его любила, больше, чем родителей, больше, чем бабушку, больше всех… до некоторого времени. А в Сашкиных глазах, когда он смотрел на меня, с тех пор где-то в самой глубине зрачка таился страх. Я прижалась к нему и сказала:

      – Я люблю тебя…

      – Все будет хорошо, – повторил он и поцеловал мои волосы. – Вот увидишь. Он вернется, и все будет хорошо.

      – Он ни разу не написал мне, – всхлипнула я. – Он не хотел меня видеть. Он считает, что я во всем виновата. И это правда.

      – Что правда? – вздохнул Сашка.

      – Все. Если бы не я…

      – Вот что… – Он поднялся. – Давай-ка выпьем. Коньяк еще остался. И поговорим.

      Сашка сходил на кухню, вернулся с двумя рюмками и бутылкой, поставил их на тумбочку, неторопливо разлил коньяк.

      – Давай… за нас.

      Я выпила и опять легла, закинула руки за голову и уставилась в потолок.

      – Ведь он не убивал… – сказала я скорее себе, чем Саше.

      – Конечно, нет, – кивнул он.

      – Но его посадили…

      – Менты имели на него большой зуб, и вдруг так подфартило… Грех было не воспользоваться…

      – А я… я только все испортила… – чувствуя, что опять скатываюсь в истерику, прошептала я.

      – Ты хотела его вытащить. Только за него взялись всерьез и серьезные люди. Тебя допрашивали двенадцать часов почти непрерывно. Кто смог бы выдержать такое?

      – Я… я должна была выдержать.

      – Чепуха. Ни ты, ни я, ни он сам… Улики налицо, менты довольны. Это ж было не расследование, а рождественский подарок. Оружие, из которого только что стреляли, в его машине, и сам он в сотне метров от дома, где совершено преступление, в этой самой машине задержан через десять минут после убийства. Твои показания ничего бы не изменили.

      – Но ведь он не убивал?

      – Нет. Мне он врать бы не стал. Да и на кой черт ему убивать этого придурка?

      – Все решили по-другому…

      – Забудь. Это не имеет значения.

      – Он тоже так решил, – упрямо сказала я. – Он меня бросил. Скажи, за что?

      – Не начинай все сначала, – нахмурился Сашка. – Ты все знаешь не хуже меня. Его подставили, да так ловко, что у него не было шансов выкрутиться. Ни одного шанса. Он не был бы самим собой, если бы сразу сдался, но и он не верил, что выкрутится. Слишком многим хотелось, чтобы он сел.

      – Он бросил меня, – зарываясь лицом в подушку, напомнила я. – Он считает, что я его предала…

      – Чушь собачья. Он не бросил, а сел в тюрьму. И он не хотел тебя связывать на долгие годы. Не такой он человек. Согласен, у него не очень хороший