Как защитить диплом от хищников. Надежда Мамаева

какую-нибудь красотку. Но дипломницу…

      – Обсудим? – вкрадчиво отозвался клыкастый.

      – Трис, подожди немного, – Катафалк произнес это тем особым тоном, каким экзорцисты призывают архидемонов к порядку.

      А я… Я поняла, что даже захоти сейчас дать деру, не выйдет. И даже не потому, что меня опознали, а следовательно, теперь выяснить, где я живу, чем дышу, для вампира – вопрос пары минут и одного открытого личного дела. Я отбила пятки. Это я ощутила в полной мере только сейчас.

      Потому, кивнув профессору Грейту, дескать, все поняла, тихонечко заковыляла к скамейке, что стояла недалеко под старой акацией.

      О чем беседовали два то ли приятеля, то ли противника, увы, отсюда расслышать не удалось. Зато запоздало дало о себе знать нервное напряжение. И чтобы хоть как-то его сбросить, я начала крутить в руках артефакт Мервиуса. Плетения, силовые нити… Казалось, мои пальцы живут своей собственной жизнью. Варианты комбинаций я перебирала все быстрее и быстрее, щелкая их один за другим. Словно это было не одно из величайших творений мастера-артефактора древности, а… обычная головоломка.

      Я не сразу поняла, что произошло, когда крышка щелкнула. Вот только на тихий звук оглянулись и вампир, для которого труда не составит расслышать даже шелест падающего с дерева листа, и Катафалк. И если первый выглядел изумленным, то второй сиял от гордости. Словно лично только что взломал защиту.

      А после, больше не говоря ни слова, эти двое кивнули друг другу на прощание и вампир направился ко мне, а Грейт взялся за ручку двери, чтобы вернуться в академию. Но Катафалк не был бы Катафалком, если бы не припечатал напоследок:

      – Рохт Ойло, учти, ты за эту девочку клыками отвечаешь.

      И вот странность: при упоминании собственных зубов Смерча перекосило. Словно на его прикус сегодня уже то ли хотели покуситься, то ли даже покушались.

      – Пойдем, – скомандовал Кристоф, зависнув над скамейкой.

      Пришлось вставать. Вот только едва поднялась с лавки, как тут же скривилась: ноги отозвались болью.

      – Что такое? – нахмурился вампир.

      Пришлось сознаваться, что забег по лестнице не прошел даром. На это сын ночи лишь покачал головой.

      – Сиди здесь, сейчас подъеду, а потом в целительскую.

      Я не выдержала: то чуть ли не придушить хочет, то вдруг забота.

      – Зачем? – Смотреть снизу вверх на вампира было неудобно. Еще и солнце било в глаза.

      До сегодняшнего утра я думала, что вампиры те еще аллергики: не переносят света, чеснока, осины… Но то ли мне попался до безобразия здоровый индивид, то ли большинство слухов о детях ночи – уловки репортеров, чтобы побыстрее продать газетный тираж.

      – Затем, что для участия в деле мне нужен здоровый напарник. – И он ушел.

      А я, осознавая, что добегалась, да и допрыгалась тоже, осталась. В руках по-прежнему был уже открытый артефакт, на дне которого лежала свернутая в трубочку маленькая записка.

      Развернула ее и прочла: «Приветствую, магистр».