Прощание с Гипербореей. Владимир Торин

но именно Марина всегда задавала тему разговора и всегда ставила в нём точку. С Корольковым так не получалось.

      Однажды у Марины с Александром Владимировичем разговор зашёл далеко. Марина, как обычно, сидела на подоконнике, болтала ногами и курила, а Александр Владимирович разливал по бокалам холодное белое вино. Они обсуждали электронную почту, говорили, что в прежние времена настоящие письма шли неделями, иногда месяцами, а теперь достаточно просто нажать кнопку – и твоё электронное послание мгновенно окажется перед глазами адресата, который может находиться за много тысяч километров от тебя.

      – Скажи… – Иногда Марина сбивалась на «ты», но потом, как правило, исправлялась, и это всегда было очень мило. – Вот ты, Александр Владимирович, пробовал когда-нибудь писать письма самому себе, в детство? Ну вот ты уже большой и взрослый – и вдруг пишешь письмо тому маленькому мальчику, каким себя помнишь? – Марина с интересом повернулась к Солодилину.

      – Я? Я даже не знаю… – Солодилин оказался не готов к такому неожиданному вопросу, и Марине очень понравилось, что она застала его врасплох.

      – Ну вот смотри. – Глаза Марины распахнулись шире. – Представь, что ты, когда был маленький, мог бы получить письмо от себя взрослого, где ты, взрослый, рассказываешь с высоты своего жизненного опыта сам себе, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что неправильно, что стоит делать, а что – нет.

      – Но ты же понимаешь, что такое письмо невозможно себе, юному, туда, в прошлое, отправить?

      – А вот если было бы можно? – Марина упрямо тряхнула чёлкой, которая тут же послушно опустилась на глаза, и теперь потребовалось отработанное красивое движение рукой, чтобы чёлку эту поправить.

      – Даже не знаю, – Солодилин задумался. – А ты?

      – Ну, я ещё ведь совсем маленькая, – улыбнулась Марина. – У меня просто ещё нет того знания, которое нужно обязательно себе в прошлое из своего будущего передать.

      – А мне иногда кажется, что вообще нет никакого прошлого и никакого будущего. Есть только настоящее и появляющиеся по мере износа организма человека болезни. Я себя действительно ощущаю абсолютно молодым, а вот подхожу к зеркалу и вижу – нет, не молодой всё-таки, – усмехнулся Александр Владимирович. – По большому счёту, и в старости, и в молодости мы все хотим одного и того же. Просто потом эти желания как-то трансформируются в связи с приобретённым опытом и болезнями, но суть остаётся той же.

      – Ты в молодости, наверное, был очень симпатичным? – Марина улыбнулась, предугадывая ответ.

      – О да, я был ого-го, – послушно ответил Солодилин и решительно махнул холодный бокал белого вина. Он взял со стола телефон, подвигал вперёд-назад разноцветные картинки и, отыскав одну, чёрно-белую, протянул Марине: – Вот, гляди! Это я в военном училище.

      Марина замерла. Со старой фотографии на неё смотрел молодой симпатичный чёрно-белый нахал, по пояс голый, лохматый и немного задумчивый. Что-то неуловимо знакомое почувствовалось в