Ольга, лесная княгиня. Елизавета Дворецкая

во владения рода Будогостичей, которые правили в низовьях Шелони как здешний старший род. Они платили дань Варяжску, а сами собирали подать «на богов», как это называлось, то есть на содержание родового святилища. Будогостичам были подчинены все окрестные гнезда поселений, числом с три десятка. Земли в устье Шелони, удобные для пахарей, считались наилучшими во всем южном Приильменье, а потому были густо заселены. Над белой равниной, пока еще не стемнело, тут и там можно было видеть дымки.

      Будгощ был укреплен еще прадедами нынешних хозяев. Когда-то давно словене, пришедшие на Ильмень с юга, жили поодаль от речных путей, постепенно вытягивая цепи дедовых могил вдоль сухопутных дорог. Но поколений пять назад настали новые времена: от озера на Ловать поползли первые ватаги с Варяжского моря, ищущие дорогу на юг. Жить возле судоходных рек стало опасно: иной раз эти ватаги разоряли поселения, брали что могли, а пленников увозили с собой на продажу – целые роды пропадали так. Но те же варяги по пути назад везли арабское серебро, греческие шелка, которые соглашались выменивать на съестные припасы, полотно для рубах и парусов, отдавали в обмен на помощь в постройке и починке ладей. Сильные роды, способные за себя постоять и не стать жертвой разбоя, начали богатеть. Будогостичи принадлежали к тем, кому это удалось, и теперь их старейшина Житинег считался малым словенским князем: он вел род от давних первопоселенцев, был хозяином племенного святилища и скопил немалые богатства. Только собственную дружину ему по уговору с Варяжском содержать было нельзя, но от этого условия он рассчитывал, так или иначе, со временем избавиться.

      По плотно укатанной дороге обоз подтянулся к раскрытым воротам. Будгощ был хорошо укреплен: поверх высокого вала шла стена из уложенных вдоль земли бревен, которые крепились ко вкопанным стоякам. Высотой стена была в два-три человеческих роста. С внутренней стороны ее подпирали срубы, служившие и жильем, и хлевами, и клетями для припасов, а поверх них имелся боевой ход.

      Сейчас вокруг площадки в середине городца толпился народ: и местные жители, и приезжие. У дверей обчины горел костер. Туда и направился, выйдя из саней, Олег со своей киевской родней.

      – Здорово, князь молодой! – слегка насмешливо, но приветливо произнес старейшина Житинег, мужчина средних лет, с золотисто-рыжей бородкой, говорливый, резкий в движениях. – Прибыли! К нашим чурам! А тут и родня твоя плесковская дожидается – на два дня вас опередила!

      С Житинегом Олег был уже знаком, а вот к плесковичам подошел не без волнения. Среди людей у костра выделялись двое – и сразу было видно, что они братья.

      При первом взгляде на них Олегу вспомнился дед – так и встал перед глазами, будто выглянул из отроческих воспоминаний, которые вдруг стали необычайно ясными. Эти двое, сводные младшие братья Одда Хельги, были моложе покойного князя лет на пятнадцать, но семейное сходство отчетливо проступало в продолговатых лицах с высокими