Австро-Венгрия: судьба империи. Андрей Шарый

себя, но для всего творческого класса) сформулировал склонный в силу требований профессии к точности дефиниций архитектор Вагнер: “Показать современному человеку его настоящее лицо”. Решение подразумевало и атаку на историзм в науке, живописи, архитектуре; тот историзм, который, как оказалось, и воплощал практическое содержание уходившей габсбургской эпохи. Помпезная Рингштрассе объявлялась “потемкинской деревней”. Зеркала и светильники в руках полуобнаженных красавиц на полотнах Климта стали инструментами нового познания.

      Модернизм и декаданс, прогресс и упадок, надежда и разочарование – все то, что явственно ощущалось в австро-венгерском обществе, нашло отражение в югендштиле, стиле нового поколения художников и архитекторов, творивших в Вене на рубеже XIX и ХХ столетий. На смену Макарту пришел Климт, на смену виртуозу вальсов Штраусу – Малер. Штраус скончался в 1899 году, и кто-то из придворных острословов пустил гулять по венским салонам ядовитую шутку: “По сути дела, Франц Иосиф правил до смерти Иоганна Штрауса”. Намек был ясен: старый император все чаще воспринимался обществом как живой анахронизм, продукт минувшей эпохи. Он и сам, вероятно, чувствовал, что наступают новые, совсем уж непонятные и чуждые ему времена, и выразил свое отвращение к ним, приказав занавесить окна корпуса Хофбурга, выходившие на знаменитый “дом без бровей” – здание, построенное архитектором Адольфом Лоосом в стиле модерн. Совершенно плоский, без декораций, фасад этого сооружения оскорблял эстетическое чувство Франца Иосифа, воспитанного во времена бидермайера – наивного стиля, детали которого символизировали старосветские добродетели времен детства императора. В конце концов Лоосу пришлось принять во внимание неудовольствие заказчиков (дом строился под швейное ателье), а главное, монарха и установить на окнах бронзовые цветочные ящики, да еще декорировать пилястрами фасад, чтобы стилистически сблизить свое творение со зданиями императорского дворца. Теперь цветы в ящиках поливают уборщицы Raiffeisenbank: ни одному швейнику не осилить аренду такого здания.

      ПОДДАННЫЕ ИМПЕРИИ

      РОТШИЛЬДЫ,

      богатеи

      Фамилия Rothschild (от немецкого “красный щит”), как гласит семейное предание, происходит от эмблемы меняльной конторы во Франкфурте, владельцем которой был еврей Амшель Мозес Бауэр. Его сын Мейер Амшель, открывший в 1760-е годы антикварную лавку, и считается основателем знаменитой династии предпринимателей. Пятерых детей Ротшильда, отправленных отцом для развития семейного банковского дела в разные страны Европы, называли “пятью пальцами одной руки”. После смерти Ротшильда-старшего совокупный фамильный капитал вдвое превышал активы Французского банка. Третий из братьев Ротшильдов, Соломон Мейер (1774–1855, на иллюстрации), поселился в Вене и в 1820 году учредил банк S. M. von Rothschild, ставший одним из главных финансистов дома Габсбургов и многих австрийских государственных проектов (в том числе