Цена Огня. Дети Левиафана. Никита Киров

добрый, но дурачок, – староста держался за последнюю соломинку изо всех сил. – Иногда что-то бормочет, но обычно молчит. По хозяйству, бывает, помогает. Дурачок же.

      – Я уже слышал, что он дурачок. Свали отсюда!

      Он, наконец, смирился и отошёл. Эйнар нажал на одну из кнопок. Потом на другую.

      – Не работает? – староста поцокал языком, не скрывал злорадства. – Ай-яй-яй, как плохо. Идём назад?

      Эйнар постучал по панели. Кнопки не работают, провода выдернули давно. Но на створках есть царапины, значит, дверь как-то открывают. И вряд ли здесь сложный механизм, иначе местные бы не разобрались.

      Поводырь прошёл мимо и ткнул пальцем в точку, больше походившую на раздавленную муху. Створки двери разошлись и Эйнар без труда открыл их до конца.

      – Кто это тебе показал? – староста схватил паренька за грудки.

      – Отпусти его или сломаю тебе нос!

      Толстяк отошёл на шаг назад. Парнишка сел, закрывая голову трясущимися руками. Лица не видно, только перекошенный от страха рот.

      – Успокойся, – Эйнар присел рядом. – Васур, да? – парень кивнул. – Не бойся, если этот свинопотам тебя тронет, я ему задам.

      Васур не отвечал, но руки трястись перестали. Он поднялся и начал изучать свои башмаки, выглядящие старше этих руин. Толстяк отошёл как можно дальше. Пора узнать, стоили ли его ужимки тайны, которую он пытался скрыть.

      Эйнар вошёл в заветную дверь и присвистнул. Стоили.

      – Ого. Хватит на целую армию.

      Вот это действительно гора оружия. Копья, мечи и мушкеты сбросаны в кучу, тут же лежат шлемы, части доспехов, пара кольчуг и стёганые куртки, дырявые и окровавленные. Есть даже настоящая рыцарская кираса, только изрешечённая отверстиями от пуль и алебард. И шлем с роскошными перьями и вмятым глубоко внутрь забралом. Лучше не думать, что стало с лицом предыдущего владельца.

      – Вы же легко отобьётесь с таким арсеналом.

      Эйнар подобрал короткий пехотный меч. Дешёвая сталь, уже ржавеет, на лезвии сколы и вмятины. До дорогого клинка Людвига не дотягивает ни прочностью, ни качеством, ни красотой. Но такой стоит дороже, чем может позволить себе обычный воин, не говоря уж о лесорубе.

      – Почему вы не сказали об этом рыцарю?

      – Нам запрещено иметь оружие, – староста опустил голову и сел у порога. – Милорд Дитрих очень разгневался, когда нашёл копья. А когда он узнает об этом… Мы боялись, что он уйдёт, а что толку от оружия, если никто не умеет им владеть?

      – И откуда оно здесь?

      – Когда островитяне отступали, они бросили раненых. Тех, кто не мог идти, оставили у колодца.

      – А вы их убили в отместку за сожжённые дома, да?

      – Нет, нет, нет! – староста замахал руками. – Ради Спасителя, как вы можете так говорить? Никого мы не убили. Многие сами умирали. Мы умеем лечить переломы и ушибы, но не раны от пуль и мечей. Кто умер, мы их похоронили, а остальных забрали аниссары. Но оружие мы успели спрятать.

      – Зачем вам оно?

      – Пригодится, времена неспокойные.

      Староста лукавит. Про раненых звучит правдоподобно,