Отвлекающий маневр. Сергей Зверев

а что поделаешь. Ты ж сам сказал, что время дорого. На «Дефендере» вы будете туда до вечера тарахтеть, – со вздохом ответил начальник режимной части.

      – Ну, спасибо, Иван Кузьмич. Так когда можно будет выезжать?

      – Думаю, часа мне вполне хватит. Ты иди, собирайся, как будет все готово, я тебе позвоню.

      Пока в посольском гараже «Лендкрузер» готовили к поездке, а Заболотный утрясал формальности, Сергей нашел Смятского и обсудил с ним предстоящий маршрут. Хотя и обсуждать-то было практически нечего, дорога в тот район была одна – километров триста по шоссе до Ан-Насириа, затем на левый берег Евфрата, а потом по левобережью, усыпанному мелкими речушками, скорее всего пересохшими, совсем без дорог, километров 90 на восток до городка Сабах.

      Иван Кузьмич не обманул, не прошло и часа, как он позвонил Сергею и сообщил, что документы для поездки и машина уже готовы, можно отправляться в путь. Начальник режимной части был старым опытным службистом, за этот час он успел не только подготовить документы и утрясти все формальности, но и отправить шифрограмму, которой он уведомлял свое московское начальство о предстоящей поездке Сергея в Басру. Сергей также, согласно инструкциям, проинформировал своего куратора в МИДе о цели, месте и времени предстоящей поездки. Место назначения он описал подробно, со ссылкой на соответствующий репортаж CNN.

      Ворота российского посольства распахнулись, Алексей Смятский поставил рукоятку переключения передач в положение «D», и серебристый джип с дипломатическими номерами покатил к южным окраинам Багдада, в сторону выезда на Карбалу.

      Глава 11

      Ирак, Тюрьма Абу-Грейб

      Сам вид тюрьмы Абу-Грейб, находившейся километрах в двадцати к востоку от Багдада, внушал какой-то безотчетный, животный страх. Этим страхом здесь было пропитано все: высокие каменные заборы неопределенного серо-желтого цвета, напоминавшие крепостные стены, с мотками колючей проволоки наверху, застекленные сторожевые вышки, огромные ворота, впускавшие тысячи, выпускающие единицы. Сама земля, казалось, источала флюиды страха. Человек, ставший узником Абу-Грейба, переставал быть человеком в полном смысле этого слова. Он превращался в скотину, в отбросы, в ничтожество менее ценное даже той пыли, по которой он ступал. И свою малозначимость, исчезающе малую величину ценности своей жизни он начинал ощущать кожей с первых секунд пребывания на этой проклятой земле, сразу же, как за ним захлопывались тюремные ворота. Конечно, так было при Саддаме, теперь многое изменилось. И хотя пятизвездочным отелем Абу-Грейб не стала, но те издевательства над иракцами, свидетелями которых стал весь мир благодаря видеозаписям, сделанным самими же садистами, были исключением, а не правилом. К тому же в сравнении с тем, что творилось здесь при Хусейне, выглядели они просто невинными шутками невоспитанных детей. Но ореол иррационального, какого-то паранормального страха продолжал витать над этим местом, и поделать с этим ничего было нельзя.

      Даже Алекс, ступив на тюремную землю, несмотря на железные