Во сне и наяву. Татьяна Бочарова

Демин Андрей Иванович.

      – Адрес.

      – Флотская, дом семнадцать, квартира сорок.

      – Телефон есть?

      – Есть, но он не работает.

      – Ясно, – кивнула тетка, – отключили за неуплату. Ладно. Посиди пока, я скоро вернусь.

      Она встала и вышла из маленького тесного кабинета. Я растерянно оглянулась на Валеру, стоящего в дверях. Тот ободряюще подмигнул.

      – Все нормально, сестренка. Я завтра приду сюда, проверю, чтоб никто не обидел. А спину береги, тебе детей рожать. Я серьезно говорю. – Он снова улыбнулся, глядя на мою мигом сморщившуюся физиономию.

      В углу на стене, выкрашенной коричневой краской, громко тикали большие круглые часы. Рядом висело несколько застекленных стендов с листами, исписанными мелким разноцветным шрифтом. На широком грязноватом подоконнике сидели в горшках крупный кактус и чахлая, полузасохшая фиалка.

      При виде них я почему-то вспомнила Макаровну, хотя у нее в комнате не было никаких цветов.

      Как-то она будет без меня? Небось станет скучать – у нее же из родни никого. Я прерывисто вздохнула и тут же сжалась от боли, прошившей позвоночник.

      Дверь скрипнула, впуская усатую и высокого мужчину в белом халате, с чемоданчиком в руке.

      – Это врач, – пояснила мне инспекторша, – сейчас он тебя осмотрит и решит, надо ли ехать в больницу. Только ничего не сочиняй, говори правду, хорошо?

      – Да.

      Тетка снова вышла, прихватив с собой моего провожатого, и мы с мужчиной остались одни.

      – На что жалуемся? – поинтересовался он и раскрыл свой чемодан.

      – Там что-то ломит, – я осторожно дотронулась до спины.

      – Что ж, раздевайся. Не спеши, давай я тебе помогу. – Врач аккуратно стащил через голову ветхую трикотажную водолазку и покачал головой. – Одни ребра! Хоть суп из тебя вари.

      Он развернул меня к себе спиной, и тут же тон его из шутливого сделался серьезным.

      – Это кто ж тебя так?

      Наверное, моя спина являла собой устрашающее зрелище. Еще бы, если за вчерашний вечер на нее не менее десятка раз опустилось увесистое сиденье деревянного стула.

      Я пробурчала что-то неразборчивое.

      – Я спрашиваю, кто тебя избил? – повысил голос врач. – Отец небось?

      – Мама.

      – Вот стерва, – жестко произнес он, бережно касаясь прохладными пальцами моего позвоночника. – Посадить ее на полную катушку, чтобы ребенка не калечила! Погоди, я ей это устрою. Так больно?

      – Угу.

      – А так?

      – Тоже.

      – Нагнуться можешь?

      – Не могу.

      – Ты все же попробуй, через «не могу». Мне это важно.

      Я слегка наклонилась, закусив губу, чтобы не кричать. На глазах от боли тут же выступили слезы.

      – Все, все, достаточно. Молодец. Давай одевайся, и померим давление. – Доктор протянул мне одежонку и усадил на стул. Потом достал из чемоданчика длинную трубку, странный прибор, похожий на будильник, и кусок темной плотной ткани.

      – Сиди тихо, не двигайся. – Он тканью обмотал руку пониже плеча и начал мерно накачивать маленькую резиновую