Стая. Лалин Полл

солнечном свете и бросаясь из стороны в сторону. Пусть все думают, что она все еще пытается услышать музыку океана, пусть ее жалеют – у нее одна забота – избавиться от этого безобразия! Но как бы Эа ни прыгала и ни падала в воду, прилипало держался крепко, впившись в защищенное от ударов место под ее правым грудным плавником. Гнев Эа заставил подлую тварь замолчать, но когда Эа устала и сбавила скорость, паразит перебрался на обычное место на макушке да еще шлепнул Эа хвостом прямо по чувствительному дыхалу, заставив дельфиниху взвизгнуть от боли.

      – Поосторожнее, – проворчал прилипало, придя в себя после прыжков и ударов об воду, – а то я насру тебе прямо в дыхало. Как тебе это понравится?

      От такой ужасной перспективы Эа застыла, ощущая легкие сотрясения рыбы, – тварь смеялась!

      – Кальмар, – прошептал голос в ее голове. – Пари держу, ты голодна. Представляешь, большие толстые креветки с вкусными голубыми хвостами! Я знаю, ты такое любишь. А потом наконец займешься сексом, а я переключусь на…

      – Замолчи! – Эа взлетела в воздух, проделав извилистую петлю и рухнув в воду спиной.

      Рывок скрыл от нее завершение отвратительной мысли. Народ старался не оглядываться, только замирал ненадолго и продолжал заниматься своими делами после охоты, как будто ничего не происходило. Как они могут?! Все изменилось! Эа приводило в ярость то, что ее оставили наедине с этой проблемой, пусть даже она сама навлекла на себя беду. Хорошо поохотившись, дельфины погружались в полуденный сон.

      Эа настроилась на неторопливую болтовню, на знакомые дружелюбные звуки, предшествующие сну. Во сне дельфины уязвимы, поэтому каждого малыша учат чередовать во сне работу полушарий мозга, чтобы одна часть отдыхала вместе с одним глазом, а другая осознавала окружающее. Эа подумала, что перед тем как заснуть, прилипало крепче прижимает свою присоску, а затем, кажется, полностью отключается. Вокруг не было других прилипал, не было возможности понаблюдать за ними.

      – Вот-вот, ты права, – сокрушенно проговорил паразит. – Я проголодался, да и ты, наверное, тоже. Впрочем, это неважно, главное, что я голоден.

      Кончался отлив. Эа прошла по протоке. Ремора, уже успевшая освоиться на местности, начала извиваться от волнения. Ненавидя себя, Эа напрягла кишечник, а затем почувствовала, как прилипало сглатывает. Эа содрогнулась от отвращения.

      Она вернулась в лагуну. Здесь несколько последних бодрствующих дельфинов обсуждали элементы предстоящего ритуала. Они говорили о полете – кульминационной части всей композиции. Он включал прыжок с быстрым вращением и эффектное погружение, чтобы создать как можно больше пузырьков воздуха. Это было единственное движение, для которого музыка океана не так важна. Эа не приходилось выполнять этот элемент, но технику она знала.

      Она тихо щелкнула матери, давая понять, что она здесь и ждать ее не надо. Мать сонно ответила. Она уже вошла в сонный ритм соседей, так что их полушария переключались синхронно, посылая всей стае красивую