Семена Перемен. Егор Данилов

камней полуразвалившегося фундамента, ни у домов в отдалении, ни под стеной Башни никого не было.

* * *

      – Вот уж везение, так везение, – усмехнулся Луций, поднимаясь на ноги. – Побывать у Башни второй раз в жизни и попасть на ее дрожь. Каково, а? Эрик, ты везунчик! – Он рассмеялся, стряхивая с себя пыль. – Сначала удивляешь своими странными камнями моего садовника, теперь меня – этим невероятным совпадением. Башня «чихает» от силы пару раз в год и всегда это заканчивается очень быстро. Мы могли сидеть здесь день за днем и так ничего не дождаться. А тут на тебе. Повинуясь неясному внутреннему порыву, к Башне приходит гуддар, ждет от нее каких-то знаков, и она, как по волшебству, являет ему их. Чудно, да и только.

      Эрик задумался. А ведь правда. Если посмотреть на все произошедшее с этой стороны, он стал свидетелем удивительного события. Отец рассказывал, что кое-где в горах за чашей, там, где начинаются холодные земли Вольных гуддарских княжеств, тоже иногда трясло, но трясло совершенно иначе, в разных местах, на большой территории. Здесь же, в центре Патеры, дрожь происходила всегда в одном и том же месте, на небольшом участке земли, ровно вокруг Башни, а постройкам в какой-то сотне шагов от основания ничего не угрожало. Но и около самой Башни, если верить книгам Луция, когда-то стояли дома. Что же произошло? И что происходит все это время?

      – Как ты думаешь, почему? – спросил он Луция вслух. – Почему ее трясет?

      – Кто ж знает? Думаю, так она устроена.

      – Но ведь так было не всегда. Что-то изменилось.

      – Ну, это если доверять древней гравюре из древнющей книги, в которой неизвестно еще сколько правды. Я бы относился к этому очень скептически… Хотя… – Луций заходил взад-вперед, потирая подбородок. – Вообще-то, это интересный вопрос. Завтра у меня урок истории, и я, пожалуй, задам его. Мне даже любопытно, как будет выпутываться этот прохвост Ра́стус.

      Луций остановился и взглянул на небо. Светила начали Третий Оборот и постепенно клонились к закату. Эрик знал, что либеры зовут их Ма́гна и Мо́ди, и у него в голове никак не укладывалось, почему те считали большое Светило – женщиной, а малое – мужчиной. Теперь, после истории Вена и Солы, это казалось ему еще более нелепым.

      – Наверное, на сегодня стоит закончить наше увлекательное исследование, – сказал либер. – Считаю, что экспедиция уже добилась многого. Мы можем продолжить изыскания в другой день, если мой высокочтимый компаньон не возражает.

      Луций театрально поклонился Эрику и, увидев удивление в его глазах, расхохотался.

      – Да, мой дорогой друг, иногда я вспоминаю о своих манерах. Я все-таки сын префекта.

      – Подожди, дай мне пять минут.

      – Как вам будет угодно, – с этими словами Луций резко развернулся на пятках, но, по-видимому, ушибы давали о себе знать. Либер охнул и опустился на землю. – А знаешь, я, пожалуй, пока посижу. Созерцание – благороднейшее из занятий.

      Мальчишки рассмеялись. Эрик попробовал повторить поклон либера, но получилось неловко. Впрочем, Луций дружелюбно улыбнулся в ответ и махнул рукой:

      – Давай, за дело мой юный друг. Какое бы оно там у тебя ни было.

*