Русская рулетка. Сергей Зверев

входную дверь и привалился спиной к стене прихожей. Из раны по насквозь промокшей штанине на рваный половик стекала кровь.

      В дверном проеме единственной комнаты за спиной хозяйки стояла девочка лет тринадцати с насмерть перепуганным лицом. Дрожащими пальцами она теребила ситцевую ночную рубашку.

      В квартире стоял стойкий запах браги, на который Клим поначалу не обратил внимания.

      Зло глянув на хозяйку, он повесил на дверь цепочку и проговорил:

      – Ну, че зенки вылупила? Не видишь – раненый я. Дай сесть.

      Некрасивая тетка в грязном халате неопределенно махнула рукой в сторону комнаты.

      – Там у нас.

      – Есть еще кто-нибудь в хате?

      – Нет, одни мы с дочкой.

      Клим, сильно припадая на раненую ногу, прошел в комнату и с облегчением плюхнулся на разложенный, застеленный диван. Автомат положил стволом вперед рядом с собой.

      Хозяйка квартиры и ее дочь неподвижно застыли в дверях.

      Клим стащил с головы вязаную шапочку, вытер ею пот с побледневшего лица. Шумно потянув носом воздух, принюхался и подозрительно осмотрел квартиру с убогой обстановкой: колченогий стол, уставленный пустыми банками и бутылками, продавленное кресло, черно-белый телевизор на ножках в дальнем углу.

      – Ты что тут, чимер гонишь? – обратился к хозяйке. – Чего брагой воняет?

      Хозяйка развела руками.

      – Надо же как-то жить. Незамужняя я...

      – Водяра есть?

      – Нет, только брага.

      – Ну так чего ты стоймя стоишь? Давай сюда и бинт какой не забудь.

      Хозяйка исчезла где-то на кухне. Девочке, которая по-прежнему стояла, неотрывно глядя на нежданного ночного гостя, Клим приказал:

      – Сними мне ботинок, кровью заплыл.

      Девочка нерешительно подошла к дивану, опустилась на колени, стала расшнуровывать ботинок.

      – Дяденька, – неожиданно подняв голову, спросила она, – вы бандит?

      – Не-а... Я – Жан-Поль Бельмондо, – зло рассмеялся Клим. – Ты давай, шевели клешнями и не боись, не трону.

      Опустив глаза, девочка осторожно сняла окровавленный ботинок.

      – Уй, бля... – ругнулся Клим, поморщившись от боли. – Ты это... вымой ботинок, поставь сушиться. Он мне еще сгодится.

      Брезгливо морщась, девочка двумя пальцами взяла ботинок и вышла из комнаты.

      Плотная штора на единственном окне скрывала происходившее во дворе, но, судя по шуму машин и крикам ментов, они были совсем рядом. Сейчас пройдутся с фонариками по кровавому следу, который Клим оставил за собой, вычислят хату и начнут ломиться. Это Климу никак не могло понравиться.

      Он вынул из кармана куртки две «лимонки», положил рядом с автоматом.

      В комнату наконец вошла хозяйка. В одной руке она держала бутылку с мутной желтоватой жидкостью, закрытую бумажной пробкой, в другой – длинный кусок белой тряпки.

      – Все, что нашла... – словно оправдываясь, сказала она.

      – Давай сюда, – прохрипел Клим, – и суку свою тащи. Станете дергаться – всех на хрен взорву, а будете сидеть тихо – не трону.

      Он