Дворянское гнездо. Иван Тургенев

признания народной правды и смирения перед нею – того смирения, без которого и смелость противу лжи невозможна; не отклонился, наконец, от заслуженного, по его мнению, упрека в легкомысленной растрате времени и сил». Автор романа явно сочувствует Лаврецкому: Тургенев, конечно, сам был высокого мнения о западных «учреждениях», но, судя по «Дворянскому гнезду», далеко не так хорошо оценивал отечественных чиновников, пытавшихся эти «учреждения» внедрить.

КАК СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ ГЕРОЕВ ВЛИЯЕТ НА ИХ СУДЬБУ?

      Из всех тургеневских героев у Лаврецкого – самая подробная родословная: читатель узнаёт не только о его родителях, но и обо всем роде Лаврецких, начиная с его прадеда. Конечно, это отступление призвано показать укорененность героя в истории, его живую связь с прошлым. В то же время это прошлое оказывается у Тургенева очень темным и жестоким, – собственно, это история России и дворянского сословия. Буквально вся история рода Лаврецких построена на насилии. Жена его прадеда Андрея прямо сопоставляется с хищной птицей (у Тургенева это всегда значимое сравнение – достаточно вспомнить финал повести «Вешние воды»), а про их отношения читатель буквально не узнаёт ничего, кроме того, что супруги все время находились в состоянии войны друг с другом: «Пучеглазая, с ястребиным носом, с круглым желтым лицом, цыганка родом, вспыльчивая и мстительная, она ни в чем не уступала мужу, который чуть не уморил ее и которого она не пережила, хотя вечно с ним грызлась». Жена их сына Петра Андреича, «смиренница», была в подчинении у мужа: «Она любила кататься на рысаках, в карты готова была играть с утра до вечера и всегда, бывало, закрывала рукой записанный на нее копеечный выигрыш, когда муж подходил к игорному столу; а все свое приданое, все деньги отдала ему в безответное распоряжение». Отец Лаврецкого Иван полюбил крепостную девку Маланью, «скромницу», которая во всем подчинялась мужу и его родственникам и была ими полностью отстранена от воспитания сына, что и привело к ее гибели:

      Бедная жена Ивана Петровича не перенесла этого удара, не перенесла вторичной разлуки: безропотно, в несколько дней, угасла она. В течение всей своей жизни не умела она ничему сопротивляться, и с недугом она не боролась. Она уже не могла говорить, уже могильные тени ложились на ее лицо, но черты ее по-прежнему выражали терпеливое недоумение и постоянную кротость смирения.

      Страницы из сборника «Символы и эмблемата», изданного в Амстердаме в 1705-м и в Петербурге в 1719 году. Сборник состоял из 840 гравюр с символами и аллегориями. Эта загадочная книга составляла единственное чтение впечатлительного и бледного ребенка Феди Лаврецкого. У Лаврецких было одно из переработанных Нестором Максимовичем-Амбодиком переизданий начала XIX века: эту книгу в детстве читал сам Тургенев[7]

      С хищной птицей сравнивается и Петр Андреич, узнавший о любовной связи сына:

7

Страницы из сборника «Символы и эмблемата», изданного в Амстердаме в 1705-м и в Петербурге в 1719 году. Научная библиотека Государственного Эрмитажа.