История Анюты. Татьяна Олешкевич

астежь окно дедушка подавал бабушке, стоящей внизу, резиновый зеленый шланг. Шланг крепился в кухне к водопроводному крану и тянулся на балкон через коридор и спальню. Балкон находился на втором этаже. Прямо под ним бабушка разбила грядки с астрами. Скоро последнее в жизни Аньки школьное первое сентября. Каждый год девочка ходила в школу с букетом выращенных бабушкой цветов белого, лилового, сиреневого, бордового цветов, горьковато пахнущих и таких родных.

      «Включай!» – крикнул деда куда-то вглубь дома. Шланг завертелся, выпрямился, и из него полилась вода. На балкон вышла улыбающаяся мама. Анька зажмурилась от счастья и спряталась в белоснежном коконе хрустящего пододеяльника.

      – Анюта, вставай, скоро гости придут. Надо обсудить меню.

      Обсуждение меню было любимым Анькиным занятием. К семейным праздникам готовились заранее: бабушка жарила в кипящем масле пирожки с разными начинками, дедушка варил фирменные щи, тетя Катя, мамина старшая сестра, делала холодец, картофельники с грибным соусом и пекла медовик. Маминым фирменным блюдом было мясо по-французски: аппетитные кусочки свиной вырезки, покрытые хрустящей сырной корочкой.

      Особенно Анька любила бабушкины пирожки с тушеной кислой капусткой. Улучить минутку, когда на кухне никого нет – выхватить из миски золотистый горячий пирожок – положить на него кусочек ледяного сливочного масла – полюбоваться пару секунд, как оно тает, стекая молочными каплями на руку, и… забросить хрустящую вкуснятину целиком в рот. А потом оглядеться по сторонам, замести следы «преступления» и отправиться в большую комнату сервировать стол.

      В большой комнате, а именно так ее называли в семье – не «зал», не «столовая», а «большая комната» – стояли два застекленных серванта. Это были две большие любви Аньки. В одном были книги: собрания сочинений Джека Лондона, Майна Рида, Алексея Толстого, Валентина Катаева, Стефана Цвейга, Франсуазы Саган, Александра Дюма и выбивающаяся из общей тональности серия романов Анн и Сержа Голон про Анжелику, зачитанные Анькой «до дыр». Во втором – посуда, привезенная дедушкой из всех уголков мира: тончайшие салатные тарелки из Польши, на которых пары танцевали краковяк; чайный сервиз из Японии, переливающийся, как хамелеон, всеми оттенками зеленого, желтого и розового; рифленые рюмочки под водку из Швейцарии; роксы для виски из Шотландии; бокалы в виде тюльпанов на тонюсеньких ножках под игристое из Франции; супница и суповые тарелки со сценками крестьянской жизни из Китая. На верхней полке в центре стояла кукла официантки из ресторана в Праге в пышном кружевном подъюбнике, поверх которого было надето розовое шелковое платье и белоснежный передник. Темные волосы статуэтки почти полностью скрывал высокий прямоугольный головной убор. Синие глаза смотрели прямо на Аньку, которая любила подолгу стоять рядом, представляя себе историю жизни не куклы, а взрослой красивой женщины, живущей где-то в Чехии.

      В большой комнате собирались на праздники большой семьей. Ни у кого из членов семьи никогда не возникал вопрос, что делать на Новый год, 8 марта, 1 мая, 23 февраля, в дни рождения и на крестины. У бабушки с дедушкой было трое детей: две дочери и сын. У каждого из них были семьи и дети. А у старшего сына уже и внуки. Так было заведено: Анька сервировала стол, выставляя на него посуду из серванта. Ей были знакомы все нюансы процесса. Не просто «вилочки слева, ножи справа». Она знала, где и как должны располагаться все предметы фраже[1], где по правилам должны стоять салаты, где напитки, где хлебная корзина, как и в каком количестве на столе могут стоять свечи и другие украшения. Анька составляла букеты цветов для центральных ваз или перевязывала ленточкой крошечные букетики, прикрепляя их к именным карточкам, стоявшим рядом с тарелками. Каждый раз, а таких поводов было множество, ей удавалось удивить членов семьи новыми причудливыми способами складывания тканевых салфеток. Это мог быть обычный веер, «удав», «птица», «роза». Сначала девочка искала способы в интернете, а затем стала придумывать свои. Пока она занималась столом, ее братья и сестры носили из кухни блюда и напитки. К шампанскому, винам и графинчику водки всегда добавлялась бутылочка односолодового шотландского виски «Lashkevich». Лашкевич – фамилия дедушки. Он что-то сделал полезное для Шотландии, и в честь него было выпущено 10 тысяч бутылок первоклассного напитка на одной из ведущих винокурен страны.

      После застолья традиционно проходил концерт, в котором все принимали участие. Анютина мама рисовала стенгазеты, каждый раз с разным названием. Неизменным был стиль: к фотографии головы каждого члена семьи пририсовывалось нечто – тело животного или человека в неожиданном для него образе и следовала эпиграмма. Фотографии наклеивались на ватман заранее, а рисунки и четверостишья появлялись в день общего сбора. Над ними Анютина мама колдовала, закрывшись в спальне, пока остальные суетились, распаковывая подарки и привезенные к столу блюда. Концертное действо начиналось с рассматривания газеты. Взглянув на ее оформление, дедушка смекал, какая по настроению лучше подойдет музыка. Он садился за фортепиано и осуществлял музыкальное оформление, под которое шло обсуждение очередного маминого шедевра. Обычно все хохотали, но бывали и странные реакции. Анька замечала их, но не придавала

1

Название фирмы, выпускающей посуду с серебряным покрытием, основанной французами братьями Фраже. Этим же термином позже стали называть наборы столовых приборов.