Темная сторона разума. Как человек превращается в чудовище. Керри Дейнс

Она некоторое время стояла, держа нож перед собой в ожидании, что муж вот-вот очнется. Потом вернулась в гостиную и пару раз толкнула тело, чтобы понять, жив ее мучитель или нет. Движение тела, хоть и вызванное ее же рукой, напугало женщину, и она принялась колоть Пола в грудь. К тому времени он уже скончался.

      Элисон посмотрела на меня, попыталась снова произнести «Бедный Пол», но не смогла: ей помешал приступ рвоты.

      Дорога домой была долгой. Я стояла в пробке, медленно продвигаясь по знакомому серому полотну трассы, и думала, как хорошо знаком мне описанный ею классический цикл насилия. Я узнала его не только по долгим часам изучения динамики отношений домашнего насилия, но и по личному опыту.

      Уйдя из тюрьмы Уэйкфилд, встречаться с офицером охраны я не перестала. Но наши отношения довольно скоро испортились. Он все сильнее доминировал, и меня это пугало. Он мог взорваться по любому поводу – когда я одевалась не так, как ему хотелось, наполняла чайник горячей, а не холодной водой, улыбалась не так, как ему нравилось, или с недостаточным энтузиазмом занималась сексом, как и когда ему хотелось. Сегодня мы называем такую ситуацию принудительным контролем. В те дни я могла выявлять эту ситуацию практически постоянно. Но спустя время мы всегда понимаем, что происходило, а тогда у нас даже термина такого не было. Впрочем, ситуация была настолько неявно выраженной, что я могла ее и не заметить, даже если бы термин и существовал.

      Атмосфера стала абсолютно невыносимой, когда я начала работать стажером судебного психолога в тюремной больнице. В те времена подобные возможности предоставлялись нечасто, и я очень гордилась, что мне удалось получить это место. Из студента-волонтера я стала профессиональным психологом на зарплате. Наши отношения стали напоминать муху, напрочь завязшую в варенье моей жизни. Мне страшно хотелось выбраться, но я точно знала, что в момент разрыва отношений, связанных с насилием, резко возрастает риск причинения вреда.

      Со временем мне удалось освободиться, но он не собирался облегчать мне этот процесс. Он начал появляться у моей работы. Коллеги говорили, что он бродит по парковке, врывается в приемную и требует, чтобы ему сообщили, покидала ли я здание. Он колотил во входную дверь. Он заглядывал мне в окна в тот момент, когда начинал звонить телефон. Я задергивала шторы и сидела неподвижно, пока он не уходил.

      В типично унылый, пасмурный день 31 октября – на Хэллоуин – я вернулась домой с работы и буквально вбежала в дом, потому что начался дождь. Подъезжая к дому, я видела на дороге детей, которые ходили по домам, выпрашивая конфеты. Помню еще, что подумала: они вот-вот вымокнут до нитки. Я вбежала в дом, повесила пальто в прихожей и направилась прямо на кухню, посмотреть, дома ли соседка. Соседки не было. Когда позвонили в дверь, я кинулась открывать, рассчитывая увидеть детей с раскрашенными лицами и в масках. Но это были не они.

      Через несколько дней соседка, которая сразу заставляла меня позвонить в полицию, поставила мне