Смерть бродит по лесу. Сирил Хейр

имелось не менее четырех малолетних детей, которых надо кормить, и их долги касались в основном удовлетворения таких жизненных потребностей, как телевизор или обеденный гарнитур. Их кредиторы – или, как правило, представители кредиторов – охотно соглашались на предложения, обещавшие им возмещение в среднем за двадцать пять лет, в том случае, конечно, если выплаты будут производиться.

      «Почему я всю жизнь тратил время и силы на оплату счетов? – подумал Петтигрю. – Просто уму непостижимо». Он приказал отправить еще одно обычное уведомление, а затем выпрямился, услышав знакомую фамилию.

      – «Мил и Молт лимитед» против Уэндона».

      Синий листок запротоколировал решение о взыскании двадцати пяти фунтов двенадцати шиллингов восьми пенсов.

      – Мистер Уэндон, как вы предполагаете выплатить свой долг?

      Мистер Уэндон не предложил какой-либо суммы в месяц. Он просто обратил пару честных голубых глаз на судью и произнес:

      – Факт в том, ваша честь, что корм был отвратный. Определенно плесневелый.

      – Суть не в этом, – вмешался стряпчий – на сей раз не крысомордый, а багровощекий с усами, – который, как видно, делил с первым бо́льшую часть этой неблагодарной практики. – Совершенно не в этом. И против вас выдвинуто…

      – Я едва из-за него трех молоденьких свинок не лишился, – продолжил мистер Уэндон. – Пришлось звать ветеринара. Я еще должен ему пятерку за труды.

      Слушая, как он говорит, нетрудно было поверить, что Горацио Уэндон воспитывался с племянником леди Ферлонг в Харроу. Внешне, однако, он делал мало чести этой или другой привилегированной частной школе. Одет был, возможно, чуть лучше мистера Грэнтли, но только самую чуточку, и был значительно грязнее. От места дачи показаний попахивало свиным навозом. Его лицо было не лишено достоинства, однако имело безошибочное выражение человека, глубоко обиженного и смирившегося с тем, что его обида никогда не получит возмещения.

      – Давайте-ка проясним, – произнес Петтигрю. – Насколько я понимаю, это счет за корм, поставленный вам…

      – Если вы называете это кормом, то да.

      – За который вы не заплатили.

      – Конечно, нет. Вы заплатили бы?

      – Давайте пока меня не касаться. Долг подали к взысканию?

      – Вот именно.

      – Вы сказали судье, что корм был некачественный?

      – Сказал судье? Нет, меня там не было. У меня в тот день, кажется, свинья должна была пороситься. В общем, я не пошел.

      – И вам не пришло в голову проконсультироваться у юриста?

      – Юриста? – Лицо мистера Уэндона являло собой верх презрения. – Нет уж, спасибо. С меня юристов хватит.

      – Тогда, боюсь, вам придется заплатить.

      – Если вы так говорите… – устало отозвался мистер Уэндон. Прения он прекратил явно с облегчением, словно не имея сил протестовать против судебных преследований, и лишь добавил: – Видели бы вы этот корм!

      – А теперь, мистер Уэндон, – сказал багро- вощекий стряпчий, который метафорически закусил не удила, а буквально собственный