Прекрасные и обреченные. По эту сторону рая. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

требовала конкретные яства, но и приготовить их следовало определенным способом. Один из самых досадных моментов произошел в Лос-Анджелесе, во время первых двух недель свадебного путешествия. Незадачливый официант принес помидор, фаршированный не сельдереем, а салатом из курицы.

      – Мы всегда так готовим, мадам, – оправдывался официант перед пылающими гневом серыми глазами.

      Глория ничего не ответила, но когда он благоразумно ретировался, принялась колотить кулачками по столу так, что зазвенели серебро и фарфор.

      – Бедняжка Глория, – опрометчиво рассмеялся Энтони, – никогда не можешь получить желаемое, да?

      – Не могу есть эту дрянь! – вспыхнула она.

      – Тогда опять позову официанта.

      – Не вздумай! Этот проклятый дурак ничего не понимает!

      – Ну, служащие отеля здесь не виноваты. Либо отошли блюдо назад, либо будь хорошей девочкой и скушай его…

      – Заткнись! – оборвала мужа Глория.

      – Зачем срывать на мне злость?

      – Я и не срываю, – захныкала она. – Просто не могу это есть.

      Чувствуя собственное бессилие, Энтони сдался.

      – Пойдем в другое место, – предложил он.

      – Не хочу никуда идти. Устала от беготни по кафе, где нельзя заказать нормальной еды.

      – Когда это мы бегали по кафе?

      – А в этом городе иначе нельзя, – упорствовала Глория.

      Энтони, сбитый с толку, попробовал другой подход:

      – Почему не попробовать? Наверняка не так противно, как ты вообразила.

      – Да потому что я не-на-ви-жу курятину!

      Глория принялась с отвращением ковырять вилкой злополучный помидор, и Энтони стал опасаться, что сейчас она станет расшвыривать в разные стороны его содержимое. Он понимал, что раздражение жены достигло предела, ибо заметил в ее глазах жгучую ненависть, направленную как на супруга, так и на любого, кто подвернется в данный момент под руку. В минуты гнева Глорию лучше не трогать.

      И вдруг, к своему изумлению, он увидел, как она осторожно подносит ко рту вилку и пробует салат из курицы. С лица не исчезает хмурое выражение, и Энтони в тревоге безмолвно следит за каждым ее жестом, боясь даже дышать. Глория попробовала еще немного и тут же приступила к еде. Энтони с трудом сдерживал смех, а когда заговорил, в его речи не прозвучало ни единого намека на салат с курицей.

      Этот инцидент в различных вариациях, словно полная скорби фуга, преследовал Энтони в течение всего первого года супружества, всякий раз сбивая с толку и вызывая удручающее раздражение. Но еще более досадным оказался непримиримый конфликт характеров, поводом для которого послужили мешки с грязным бельем. Для Энтони эти стычки неизбежно заканчивались полным поражением.

      Однажды в Коронадо, где они сделали самую длительную остановку во время свадебного путешествия и прожили более трех недель, Глория наряжалась к чаепитию, намереваясь предстать в полном блеске. Энтони, прослушав последние