Прекрасные и обреченные. По эту сторону рая. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

потанцевать?

      – А вы?

      – Можно. Но лучше посидим, – решила Глория.

      – И побеседуем о вас. Вы ведь любите о себе говорить, верно?

      – Да, – рассмеялась уличенная в тщеславии Глория.

      – Думаю, у вас классическая биография.

      – Дик считает, что у меня ее вообще нет.

      – Дик! Да что ему о вас известно?

      – Ничего. Но он говорит, что биография каждой женщины начинается с первого серьезного поцелуя и заканчивается, когда ей кладут на руки последнего родившегося ребенка.

      – Он цитирует свою книгу.

      – Дик утверждает, что у нелюбимых женщин нет биографии, а есть только прошлое.

      – Ну, на роль нелюбимой женщины вы наверняка не претендуете! – снова рассмеялся Энтони.

      – Полагаю, вы правы.

      – Тогда почему же у вас нет биографии? Разве в вашей жизни еще не случилось серьезного поцелуя? – Едва слова сорвались с губ, Энтони сделал судорожный вдох, будто хотел заглотнуть их обратно. Она же совсем ребенок!

      – Не понимаю, что вы подразумеваете под словом «серьезный», – с неодобрением в голосе отозвалась Глория.

      – Хотелось бы знать, сколько вам лет.

      – Двадцать два, – серьезно ответила она, глядя Энтони в глаза. – А вы думали сколько?

      – Лет восемнадцать.

      – Значит, пусть такой и останусь. Не хочу, чтобы мне было двадцать два. Больше всего на свете ненавижу свой возраст.

      – Двадцать два года?

      – Нет, не хочу стареть и все такое. Выходить замуж.

      – Неужели вам вообще не хочется замуж?

      – Не хочу взваливать на себя ответственность и возиться с кучей детей.

      Глория не сомневалась, что в ее устах любые слова звучат приятно. Энтони, затаив дыхание, ждал следующей реплики в надежде, что она станет продолжением начатой темы. Глория мило улыбалась, не выражая особого восторга, и после недолгого молчания в пространство была брошена фраза:

      – Вот бы пожевать желатиновых пастилок.

      – Вы их непременно получите! – Энтони жестом подозвал официанта и отправил его к прилавку с сигаретами.

      – Вы не возражаете? Обожаю желатиновые пастилки. Все надо мной подшучивают, потому что я их все время жую, когда папы нет поблизости.

      – Нисколько. А кто все эти ребята? Вы с ними знакомы? – неожиданно спросил Энтони.

      – Нет, что вы. Они все… ну, словом, собрались отовсюду. А вы разве сюда не заглядываете?

      – Очень редко. Я не любитель «симпатичных девушек».

      Ответ Энтони тут же вызвал живейший интерес. Глория с решительным видом повернулась спиной к танцующим, устроилась поудобнее на стуле и требовательным тоном спросила:

      – Чем же вы занимаетесь?

      Благодаря выпитому коктейлю вопрос показался Энтони очень уместным. У него возникло желание поговорить, более того, захотелось произвести впечатление на эту девушку, чье внимание то и дело переключалось с одного предмета на другой. Она останавливалась пощипать травку в самых непредсказуемых местах, торопливо пробегая пастбища, ненавязчиво притягивающие к