Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян. Василий Панфилов

расхваливаешь?

      – Не без того, – согласился Грифич, – вот только конному бою учил меня именно он.

      Глава девятая

      «Свита» пришлась Павлу по душе – бывалые люди, успевшие помотаться по свету, да ещё и с хорошо подвешенными языками. Особенно подружился мальчишка с Пугачёвым – казачина был на редкость обаятельным. Ну и Никифор постепенно осмотрелся и начал учить ребёнка верховой езде.

      – Смотри, Владимир! – звонко кричал цесаревич. – Я вот так могу!

      Затем он показывал какой-то новый трюк и заливался счастливым смехом.

      Поселили компанию во дворце, хотя, разумеется, отдельных покоев на каждого не было. Так, полдюжины комнатушек-кладовушек, половина из которых не имела даже окон. На том, чтобы его приближённые жили во дворце, настоял сам Павел, но государь возражать не стал – люди все проверенные, да и не объедят.

      Предстоящая коронация и попытка как-то помешать ей тревожили Владимира, но другие члены партии Петра не видели в происходящем ничего страшного.

      – Да пошумят и успокоятся, – махал рукой Панин, – что я, гвардейцев не знаю? Да и у придворных вечно какие-то интрижки на уме… Не обращай внимания на разговоры – если бы они выполняли хоть сотую долю того, что обещают, давно бы уже гремели как Потрясателя Вселенной.

      В словах второго наставника цесаревича была доля истины – поговорить «за политику» здесь любили, но крайне редко разговоры эти заканчивались хоть какой-то попыткой действий. Да и Панину видней – он в этом «котле» варится с детства, ну а попаданец оценивает это со своей «колокольни» и зачастую неправильно. В конце концов, разве можно представить себе попытку организации переворота против законного монарха, любимого армией и народом?! Яд подложить – ещё ладно, но переворот…

      Приём во дворце Разумовского протекал несколько странно – слишком много выпивки, слишком много доступных дам. Да и… Князь знал, что привлекает женщин, что называется – не новость. Но вот сегодня он прямо-таки нарасхват… Не без самодовольства он подумал, что наконец-то слухи о постельных подвигах разошлись достаточно широко…

      За дверями послышался шум, ругань… Знакомый голос, успел озадачиться несколько нетрезвый Владимир. Думал он не долго – в залу ворвался Тимоня с пистолями в руках.

      – Княже, беда! – закричал он. – Гвардия поднялась, Екатерину на царство кличут!

      Широкими шагами принц пошёл к выходу, когда дорогу ему преградил сам хозяин дома.

      – Князь, это просто россказни слуги, гвардия по пьяной лавочке часто шалит, – выразительно сказал Кирилл Григорьевич[108], глядя в глаза. Тот продолжил движение, и гетман нервной скороговоркой продолжил:

      – Не стоит в это лезть, принц.

      Скрипнув зубами, Владимр отстранил Разумовского, и Тимоня кинул ему саблю. Крутанув тальвар, из ножен его вытаскивать не стал и выразительно посмотрел на Кирилла.

      – Пропустить, – велел гайдукам[109] тот, пытаясь выглядеть достойно.

      Выйдя

108

Разумовский Кирилл Григорьевич — младший брат фаворита Елизаветы, последний гетман Запорожского войска, президент Академии наук. И разумеется, незаслуженно, исключительно за постельные заслуги брата. То есть дураком его никак не назовёшь, но в четырнадцать он – неграмотный пастушок, в шестнадцать – уже граф, а в восемнадцать – президент Академии наук. Согласитесь – немного слишком… Тем более что на этих постах он проявил себя или плохо (гетман), или никак (президент Академии наук).

109

Гайдук – вольнонаёмный (как правило) телохранитель.